«в ушанке» на этот раз с такой силой откинул женщину, что Полина отлетела к противоположной стене и, ударившись головой о литую станину швейной машинки, рассекла лоб. Кровь окропила пол и нависла на бровях. Полина оторвала ленту от подъюбника, обтёрла ею кровь и прижала ко лбу.
Швейная машинка «Зингер» была подарком многодетной семье от немецких солдат, когда те недолго квартировали в их селе. Оставили немцы еще и две походные раскладные кровати. Полина с мужем одну разместили встык к своей кровати, а вторая не поместилась в крохотной комнатке, так и стояла сложенная у стены на приступке. Позже её прихватили румынские солдаты, когда отступали. В семье о кровати не жалели, хотя на трех кроватях было бы лучше всем разместиться, но все равно ставить негде было. Полина немного попилила супруга – все-таки следовало припрятать кровать. Со временем расстроились бы, и появилось место, дети-то растут.
Швейная машинка – это единственное, чем по-настоящему была богата семья деда Гаврилы. Этот молчаливый член семьи подкармливал всю семью. Полина никогда не отказывала, обшивала всех – и своих, и сельских. Люди были благодарны и поддерживали семью чем могли. Правда, последнее время машинка больше простаивала – бедствовал народ – не было у людей ни ситца, ни ниток. Муж порывался вынести ее в кладовку, чтобы не мешала, а Полина возражала и частенько, чтобы муж видел, садилась за машинку, поднимала деревянный короб и принималась смазывать механизмы, работать педалью, наблюдая за мелькающей иголкой.
– Зачем ты в холостую строчишь? – с иронией упрекал жену Семен. – Надо вынести ее в кладовку, чтобы не занимала место.
– Чтобы не заржавели механизмы, – деловито отвечала Полина. – Вдруг кому-то срочно пошить надо будет.
– Что ты в самом деле… – распалялся муж. – Жрать людям нечего…
– Ничего. Не всегда же так будет, – накрывая коробом машинку, спокойно парировала Полина. – Появятся и ткань и нитки, вдоволь. Вот тогда и заработает наша кормилица.
– Когда это будет?
– Пусть стоит. Будет, – отрезала Полина.
И машинка оставалась на прежнем месте.
Теперь же она сыграла и трагическую роль – об её станину хозяйка распорола себе лицо. Дети кинулись к матери, а чужак выбежал вон. От страха ревели уже все. С помощью детей Полина встала и, оправляясь от боли, поплелась следом за чужаком, придерживая на лбу тряпицу, насквозь пропитавшуюся кровью.
– Мама, мама, – сквозь слезы звали дети.
– Быстро под одеяла, – приказала Полина и поспешила на кухню, из которой доносился лязг сбрасываемой на пол посуды.
Появление хозяйки не остановило «в ушанке», который успел разгромить все в кухне и собирался прямо на глазах женщины опрокинуть стол, но не получилось и он собирался выйти, когда его внимание привлек чугунок на плите. «В ушанке» сорвал с него крышку, чтобы бросить на пол. Замешкавшись, что-то прикинул в уме, зашвырнул крышку за спину и пристальнее осмотрел чугунок. Пальцем провел по стенке