ярком свете прочитать шифротелеграмму.
– Можешь идти… – отпустил Слонова начальник штаба. Капитан развернулся и вышел, так же аккуратно, как и вошел, без стука прикрыв за собой дверь. Слонов всегда отличался сдержанными деловыми манерами, всегда был серьезен, не шутил ни с кем и не улыбался в ответ на чужие шутки. Я лично никогда не слышал от него ничего, кроме необходимых для доклада дежурных слов. Никто в отряде не знал, есть ли у него семья, дети, в какой бригаде он служил раньше и по какой причине является почти единственным офицером штаба сводного отряда, работающим здесь на постоянной основе с каждым новым постоянно ротирующимся составом связистов.
Майор Покрышкин не стал дожидаться, пока командир прочитает шифротелеграмму, сразу достал из сейфа пару листов принтерной распечатки и протянул мне. В правом верхнем углу не было грифа секретности, следовательно, это не был документ строгой отчетности. И, значит, мне не требовалось расписываться за ознакомление.
– Присаживайся, читай…
Я аккуратно присел на краешек ближайшего стула и начал читать. Это был не военный и даже не следственный документ, скорее, аналитическая записка, где рассказывалось о том, как десять неизвестных длиннобородых молодых людей расстреляли посетителей ночного клуба в Дербенте. Причем никак не назывались ни лица, причастные к преступлению, ни пострадавшие в результате расстрела люди. Все данные основывались на показаниях раненного при расстреле начальника охраны заведения некоего бывшего капитана полиции Манапа Басирова, который, будучи ранен, наблюдал происходящее, но никак не показывал, что остался жив. Видимо, потому его и не добили.
Хотя не добить могли и по другому поводу, как подумалось мне, – не всегда бандиты добивают своих наводчиков. А такие подозрения возникнуть могли. В этот раз по какой-то случайности не работала камера наружного наблюдения, которая своим объективом обычно захватывала и крыльцо ночного клуба, и автостоянку.
По утверждению Манапа Басирова, он отправил электронным письмом заявку на ремонт камеры в обслуживающую компанию. Такое письмо действительно существует, оно дошло до адресата, но адресат не поторопился из-за общей загруженности и планировал приехать для ремонта только на следующий день. В итоге судить о внешнем виде нападавших можно было только со слов потерпевших, а их было достаточно – оставшиеся в живых и тридцать два раненых. Погибли же в тот вечер двадцать три человека. И это, не считая одного убитого и двух раненых охранников на крыльце.
Количество убитых и раненых в клубе впечатляло. Причем все смерти наступили в результате пулевых ранений. Этот факт меня слегка смущал. Если в толпу бросали гранаты, то где же убитые и пораженные осколками? Не бывает такого, чтобы от гранат никто не пострадал. Но аналитическая записка эту тему вообще не затрагивала. А вопрос был важным, как мне казалось. По крайней мере, он выглядел странным. О гранатах говорил не только бывший ментовский капитан Манап Басиров, о двух взрывах говорили и пострадавшие