положила на тарелку две котлеты, поставила перед Ноликом:
– Ешьте, не стесняйтесь!
Он посмотрел ей в лицо. Что-то ужасно родное было в нём, что-то, что напомнило ему его мать. Он опустил голову, чтобы они не увидели его волнения, подцепил вилкой кусок котлеты, положил в рот.
– Что же это Вы без хлеба? И маслом, маслом намажьте! – мать пододвинула к нему масленку. – Что ж сухой-то есть!
Потом они долго пили чай с сухарями и разноцветным постным сахаром, и когда он опомнился, то было уже одиннадцать ночи и надо было идти домой к отцу и сообщать ему о своем решении. Он поднялся:
– Мне пора, – посмотрел на Бэллу. – Вы завтра свободны?
– Свободна, я ведь только неделю как из больницы, пока на бюллетене, – и заторопилась: – я уже не так опасна для окружающих, кашля у меня нет. Но все-таки опасность есть, если пить из моего стакана или ещё что-нибудь. – Она запнулась: я просто хочу, чтобы вы знали.
Он почему-то развеселился:
– Спасибо, теперь я знаю, что ни есть из одной тарелки, ни пить из одного стакана с вами я не могу. А поцеловать вас можно?
И, не дожидаясь ответа, подошел и, сам удивляясь своей отваге, поцеловал её, обомлевшую от такого поворота событий, сначала в одну, а потом в другую щёку.
Отец открыл дверь сразу, как только он позвонил, видно весь вечер ждал, обнял прямо на пороге, засуетился, провёл в его отдельную комнату (у них в отличии от всех соседей было две комнаты: большая отца, меньшая Нолика):
– Сейчас я тебе ужин сооружу, вот только чайник поставлю.
– Спасибо, папа, не надо, я уже ел, – кашлянул…
Отец выжидательно смотрел на него.
– … у одной девушки, даже не у девушки, у невесты, я на ней женюсь.
Отец наконец заговорил:
– Вот так сразу и «женюсь», а познакомить меня со своей будущей женой не хочешь?
– Конечно, конечно, скажи когда. Но только я хочу тебе сразу сказать, что, что бы ты ни сказал, я все равно женюсь на ней.
– Вот так так! – протянул отец. – Ну, хорошо, раз такая решимость тебя обуяла, давай завтра. Чего ж тянуть. Приводи её к ужину.
Едва дождавшись десяти утра (раньше звонить он посчитал неудобным), Нолик позвонил Бэлле. Взяла трубку соседка, он слышал, как она прокричала в глубину коридора: Бэллу к телефону! – но подошла не Бэлла, а её мать.
– Здравствуйте, Нолик, – сказала она, как будто могла на расстоянии увидеть, кто звонит. – Бэлла на поддувании в диспансере.
– А когда она придёт?
– Да часа через полтора. А вы что-нибудь передать хотите?
– Нет, нет, я попозже позвоню. – И не удержался, спросил: – А что такое поддувание?
– Это лечение такое: когда воздух иглой в лёгкие вводят, чтобы дырки в них уменьшить.
Он задохнулся от сострадания:
– Это же больно очень!
– Да уж что говорить, конечно, больно, зато выздоровеет. Вы ведь хотите, Нолик, чтобы она выздоровела?
– Конечно, хочу.
– Ну