что вам все равно.
Комната. Деньги в рюкзаке. Рената все это подстроила и виду не показала, что понимает мое положение. При виде открытой двери инстинкт велел бежать, но реальность была неумолима: идти мне было некуда.
– Сколько? – спросила я, попятившись.
– Двести в месяц. Вы сейчас поймете почему.
Я огляделась по сторонам, не зная, что ответить. А когда вновь посмотрела на Наталью, та уже поднималась по крутой лестнице в глубине пустого зала.
– Идете или нет? – позвала она. – В любом случае, закройте дверь.
Я глубоко вдохнула, выдохнула и шагнула в дом.
Однокомнатная квартира над пустующим торговым залом выглядела так, будто предназначалась под офис: тонкий, но прочный ковролин поверх бетонного пола, кухня с длинной барной стойкой и маленьким холодильником. Окно над стойкой было открыто и выходило на плоскую крышу.
– По закону я эту комнату сдавать не могу, – объяснила Наталья, указывая на низкую дверь в стене, рядом с диваном. Дверь выглядела так, будто за ней вентиляционная труба или чулан с маленьким водонагревателем. Наталья протянула мне кольцо с шестью пронумерованными ключами. – Номер один, – произнесла она.
Встав на колени, я открыла дверцу и пролезла внутрь. В комнате было так темно, что я не видела ровным счетом ничего.
– Выпрямитесь, – сказала Наталья. – У лампочки шнур.
Я растопырила руки в темноте и пошла вперед. Моей щеки коснулся шнур, и я дернула за него.
Голая лампочка вспыхнула и осветила пустую голубую комнату. Она была голубой, как кораблик, нарисованный посреди морской глади; как блестящая на солнце океанская вода. Ковер был из белого меха и, казалось, почти шевелился. Окон не было. Тут можно было вытянуться на полу, однако места для кровати или шкафа уже не оставалось, даже если бы нашлись такие, которые удалось бы протащить сквозь крошечную дверцу. На одной из стен один над другим висели металлические запоры; когда я пригляделась, то увидела, что они крепятся одним краем к стене, а другим – к двери в нормальный человеческий рост, из-под которой проникал свет. Наталья не лгала: это и вправду был чулан.
– Последний сосед был параноиком и шизофреником, – сказала Наталья, указав на многочисленные замки. – Это дверь в мою комнату. Вот ключи от всех замков. – Она указала на кольцо с ключами в моей руке.
– Я согласна, – проговорила я, высунув голову в гостиную, и положила на подлокотник дивана две стодолларовые купюры. Потом закрыла игрушечную дверцу, повернула ключ в замке и улеглась посреди синевы.
На винограднике Элизабет небо казалось шире. Оно простиралось от одного конца низкого горизонта к другому, заливая синевой пыльные холмы и затмевая желтый цвет лета. Отражалось в рифленой крыше сарая, пузатых стенах металлического трейлера и зрачках Элизабет. Его цвет присутствовал во всем и давил на меня, как молчание Элизабет.
Я сидела в шезлонге в саду и ждала, когда она вернется с кухни. В то утро она нажарила блинов с бананами и персиками, и я объелась ими так, что упала на стол, не в состоянии шевельнуться.