в каком направлении мыслит сейчас спутница и почему цепочка этих размышлений началась с обсуждения возможности или невозможности произнесения слова «чума».
– Посмотрите документы. – Кочергин передал через плечо прозрачную папку с бумагами. – Это отчеты от «Скорой» и копия из истории болезни – со слов сотрудников бригады, при осмотре в больнице. Людмила Сергеевна просила передать.
Наталья взяла бумаги, прочла несколько листов. Нахмурилась.
– Что там? – спросил Пичугин.
– Ничего хорошего. – Она передала часть бумаг. – Отчет бригады я видела, Думченко перебросил на смартфон электронной почтой. Там фигурирует версия, что потерпевший был избит. Драка? Это по вашей части, Станислав Аркадьевич.
– По моей. Но толку мало. Зацепиться не за что. Кто бил, за что били… Ни личность не установить… Вообще ничего. Скверно. Опера прошлись по всем ночным клубам, камеры во дворах посмотрели, хотя у нас их не больше десятка. Нигде ничего.
Возле здания Роспотребнадзора водитель остановил машину.
– Прибыли, – сообщил Кочергин. – Вам, Наталья Викторовна, выходить, а нам чуть дальше. На вахте вас ждут. Удостоверение при вас?
– Разумеется, – ответила женщина.
Она была одета в гражданский костюм, потому что не успела привести в порядок бордовый мундир офицера РПН, когда срочно вылетела из Москвы. Впрочем, форменную одежду она вообще не особо любила.
Пичугин открыл дверцу и выбрался из машины, пропуская Наталью с кейсом.
– На пару слов отойдем, – шепнул он ей.
Они удалились от машины метров на десять в сторону лестницы, ведущей к главному входу.
– Ты решила не скрывать больше слово «чума»?
– Не знаю. Не решила еще, а что?
– Мне бы хотелось придерживаться с тобой общей политики.
– Вспомни ночное совещание штаба РПН в Москве после пресс-конференции. Чем закончилось?
– Все, кроме нас, разъехались по домам.
– Верно. А что было бы, если бы и мы с тобой так расслабились?
– Все пассажиры рейса из Оренбурга стали бы источниками заразы и разнесли бы ее по всей Москве и России.
– Верно. Представляешь, сколько людей пришлось бы буквально отлавливать и насильно перемещать в эпидемиологические лагеря, спешно развернутые за городом? А сколько бы неизбежно погибли при имеющемся проценте смертности? Те, кого не успели бы найти?
– Твою роль в спасении города я вообще считаю ключевой, – признался Пичугин.
– Дело не в этом, а в том, что и Думченко как руководитель РПН, а с ним и Пивник как заместитель главного врача московской «Скорой» по эпидемиологии прекрасно знали, с чем мы столкнулись. Уже были результаты анализов таксиста Ширяева, и не было сомнений, что это именно чума в легочной форме. Это для журналистов мы придумали обтекаемую фразу «атипичная пневмония». Но даже в такой ситуации люди позволили себе спокойно поехать домой, удовлетворившись такой версией событий, которая позволяла им особо не напрягаться. Придумав обман для