-author>
Мадлен Бежар, пухленькая, невысокого роста блондинка, лет тридцати, как обычно возвращалась вечером домой.
Вместе с тремя другими девушками, она работала в мастерской по подгонке одежды при большом аутлет-центре1.
От работы до дома приходилось добираться общественным транспортом, и хотя от усталости нещадно «ныла» спина и «гудели» ноги, Мадлен предпочитала выйти из автобуса чуть раньше своей остановки, и немного пройтись пешком.
После душной мастерской, она с наслаждением вдыхала прохладный вечерний воздух, изредка останавливаясь возле ярко освещенных витрин дорогих магазинов, чтобы не спеша поглазеть на красивые дамские туалеты и украшения.
Но вот и ее дом… Девушка с сожалением толкнула тяжелую дверь парадной.
Мадлен снимала двухкомнатную квартиру в старом османовском2 доме на третьем этаже: с прекрасной гостиной, уютной спальней, ванной и кухней.
Мимо стеклянных дверей кабинета консьержки Мадлен прошла в просторный вестибюль и направилась к застланной ковровой дорожкой, винтовой лестнице с металлическими перилами. Возле лестницы – парадный лифт, но девушка редко им пользовалась, разве что когда возвращалась домой очень уставшая и с тяжелыми покупками.
Мадлен поднялась на свой этаж и достала из сумочки ключи. Этажом выше громко хлопнула чья-то дверь. Девушка зашла в свою квартиру, небрежно бросила на банкетку в прихожей жакет, скинула туфли и прошла в кухню. Здесь все было идеально чисто, как у любой, уважающей себя хозяйки, и вся кухонная утварь стояла на своих строго определенных местах.
Из кухни вел запасной выход на другую лестничную площадку, где находилась «черная» лестница и технический лифт. Ими жильцы пользовались, если надо было спуститься на первый этаж, где напротив кабины технического лифта были установлены мусорные баки, стоящие во внутреннем дворике под открытым небом. Кроме того, этим же путем, можно было подняться на последний этаж, где располагались знаменитые парижские мансарды. Эти мансарды «прилагались» к каждой квартире и часто сдавались хозяевами квартир внаем.
Мадлен поставила на плиту чайник и достала из сумки коробочку с пирожными. В спальне она переоделась в просторный шелковый халатик и заглянула в гостиную, мельком кинув взгляд на свое старое фото, висевшее на стене в изящной деревянной рамочке. Она любила эту фотографию, потому что многие, кто ее хорошо знал, говорили, что здесь она очень похожа на одну знаменитую американскую актрису.
На плите призывно засвистел чайник и Мадлен поспешила в кухню. Тщательно вымыв руки, налила себе чашку чая, включила телевизор и достала из коробки пирожное. Она понимала, что пирожные вечером это совсем некстати для ее фигуры, но отказать себе в удовольствии не могла. Пирожными она снимала дневной стресс! Бывший муж всегда подтрунивал над нею, из-за привычки есть сладкое на ночь, обещая, что в итоге она растолстеет так, что он ее бросит. В конце концов он выполнил свое обещание, но не из-за ее полноты… а, впрочем, теперь это неважно. Что было, то прошло. Хотя в сердце осталась заноза, которая иногда напоминала о себе, особенно одинокими вечерами.
Мадлен еще немного посмотрела телевизор и решила лечь спать пораньше. На улице рядом с ее окном горел фонарь и, поэтому в комнате было совсем светло. Во всем доме стояла полная тишина. Мадлен долго ворочалась под одеялом, пытаясь заснуть, отгоняя нахлынувшие вдруг грустные мысли. Так прошел целый час. Пришлось встать и выпить снотворное.
Внезапно где-то наверху, послышалась тихая музыка, а затем ритмичные шаги, как будто там кто-то танцевал. «Интересно, у кого это? – подумала девушка, прислушиваясь к непонятным звукам. – Кажется… над моей квартирой?» Странно… Мадлен наверняка знала, что эта квартира давно пустует.
В комнате было ужасно душно: женщина немного приоткрыла высокое до пола окно и снова легла в постель. Снотворное, вероятно, постепенно начало действовать и Мадлен стало клонить ко сну. Под звуки тихой музыки, которая лилась сверху, Мадлен все-таки заснула и, ей приснился удивительный сон. Таких снов она раньше никогда не видела. Он был настолько отчетливым и ярким, что проснувшись утром, она вспомнила малейшие его детали.
«Огромная комната полутемна и полупуста, на окнах тяжелые темные портьеры, но они не задернуты. За окном ночь. На низком столике, в металлических подсвечниках горят три желтые свечи, в ведерке со льдом – запотевшая бутылка шампанского, рядом два высоких бокала и ваза с фруктами; возле столика – два черных мягких кресла.
На полу стоит старинный граммофон с начищенным до блеска металлическим раструбом, в котором отражаются колеблющиеся блики от свечей. Играет музыка, сначала тихо, а потом все громче и громче. Что-то очень знакомое… кажется… это аргентинское танго…
В центре комнаты, под старую пластинку танцуют мужчина и женщина. Почти бесшумно они