да только остановился на полуслове, заприметив лежащую возле моего кресла огромную коробку с нарисованной ёлкой. Быстро сообразив, что к чему, выдал мне абсолютно безрадостно: «К новому году готовитесь? Вот это Вы молодец, Вальдемар Натанович. Вот это правильно!» Да тьфу три раза на Ваше «правильно»! Разумеется, вслух я этого ему не сообщил, вот только так посмотрел, что он сам, огласив всё, что хотел огласить, быстро ретировался из кабинета.
В общем, вернулся я домой вместе с ёлкой, довольный и недовольный одновременно: откровенно говоря, ситуация на работе мне неприятна – уже могу предположить, что и как именно изменится; ситуация с соседкой тоже пока не решена, ведь к родителям она не хочет, стеснять меня долго тоже не хочет, а самостоятельный съём квартиры на данный момент не потянет. Но зато я наконец-то купил ёлку, и теперь в моей квартире станет чуточку теплее и уютнее, что и есть большой плюс.
В ночь с четверга на пятницу снилось нечто больное. Больное от того, что впервые за долгое время испытывал во сне страх вперемешку с нервозностью, чувством долга и тревожностью.
Ехал в каком-то поезде с точным ощущением, что на дворе ноябрь месяц, хоть из окон можно было разглядеть пейзажи заснеженных полей, лесов, озёр, рек, поселений и мостов. Сидя на месте прямо около окна за небольшим столом, безуспешно пытался отогнать ощущение тяжкой ноши, будто мне нужно было выполнить какую-то очень важную миссию, от которой зависело моё дальнейшее существование, но я знал, что не смогу, отчего с каждым преодолённым километром нарастала тревожность. Я лишь продолжал сидеть, наблюдая в окно за сменой местности и отогревая руки о чашку со слишком терпким, горьким и несладким кофе, давясь им до тех пор, пока напиток и вовсе не остыл. После, отодвинув чашку чуть дальше, начал кутаться в своё чёрное зимнее пальто, отогревая руки в кожаных перчатках, которые, к слову, совсем не спасали от воцарившегося во всём поезде мороза, собственным дыханием. Но не спасало даже это – всё так же было жутко холодно, отчего я решил хоть немного вздремнуть.
Проснувшись от весьма резкой остановки движения транспортного средства, понял, что, наконец, добрался до нужной станции, и, слегка пошатываясь от не до конца отпустивших меня объятий Морфея, сошёл с поезда. К своему удивлению не обнаружил с собой багажа, а секунду спустя после осознания ситуации понял, что надолго тут не задержусь. Совершенно дезориентированный в пространстве из-за абсолютного незнания местности города, до которого и проделал путь, я неспешно побрёл в центр, полагаясь лишь на собственное шестое чувство, твердившее, что в этом городе нужно возвратиться к своим истокам. После утомительного многочасового хождения по неприметным улочкам и скверикам, я, промёрзший до костей и уже готовый проклясть всё в этом мире за так и не атрофировавшееся собственное чувство долга, решил спросить