паузу, а затем сказала:
– К папе…
– Он мертв, – без колебаний, спокойным голосом ответил он.
– Ты врешь! – возразила она, и в тот же момент в ее горле появился ком.
– Нет, не вру…
– Врешь! – вскрикнула она, ударив его по ноге. – Ты все врешь!
– Он умер! – не выдержав, прокричал он во все горло и спрыгнул с капота.
– Нет… – сквозь слезы промолвила она.
Большой ком в горле не давал вздохнуть ей полной грудью, ее глаза стали бегать по сторонам. Ева начала реветь, как никогда в жизни. Она не могла поверить в слова брата, не хотела верить в горькую правду. Она очень любила отца, больше Дани, больше жизни: он всегда был к ней добр и справедлив, в отличие от брата, который постоянно колол ее словами и убивал в ней душу ребенка. Ева переступала с ноги на ногу и смотрела по сторонам в поисках какого-нибудь места, где можно спрятаться, куда можно уйти. Она не могла смириться с тем, что никогда больше не взглянет папе в глаза, не услышит его голос, не обнимет его, не поцелует, у нее даже не было его фотографии, не было ни единой его вещи, которая служила бы памятью о нем, к которой можно было бы притронуться и ощутить его запах. Слезы текли по ее щекам и падали вниз толстыми каплями, ударяясь о пыльный асфальт.
В тот момент она почувствовала одиночество, присутствие брата ничего не значило, она ощущала себя каплей в бесконечном море и знала, что никому не нужна, даже Дане, который открыто намекал ей на это.
– Ты удивлена в его смерти? – снова начал мальчик.
Ева взглянула на него потерянными глазами, но ничего не ответила.
– Ответь мне! – швырнув сигарету в сторону, продолжил он.
– Ч-т-о? – с запинками прошептала она, вытирая бесконечные потоки слез со своих щек.
– Вот что может произойти, оказывается, из-за твоей тупости! Ты суешь свой нос, куда не нужно, не смотришь под ноги, не слушаешься, а потом плачешь!
– Что ты говоришь?
– Что слышишь! – вскрикнул он в ярости. – Из-за тебя он погиб!
– Нет! – громче разревелась она.
– Ведь это ты привела за собой Немого! Ты! Ты захотела помочь той женщине, а она потом выдала нас!
Ева упала на колени и закрыла лицо руками, слушая очередные обвинения брата.
– Из-за тебя нас чуть не убили каннибалы! Из-за тебя меня чуть не разорвал охотник! Если бы ты не колебалась тогда на станции, Вика была бы жива!
– Зачем ты так говоришь?!
– Потому что все вокруг тебя дохнут как мухи! – прокричал он. – Там, где ты появляешься, умирают люди! Все умирают, кроме тебя… я, очевидно, буду следующим… – прошептал он и достал сигарету.
По щеке мальчика пробежала одинокая слеза, но он быстро вытер ее и, взглянув на плачущую сестру, глубоко вздохнул.
– Пошли! – сказал он.
Даня подпалил сигарету и направился дальше по дороге. Он шел вперед широкими шагами и ни разу не обернулся