Влево «Ньюпор» поворачивал неохотно, задирая нос, а вот правый вираж выполнял с изумительной легкостью, но при этом резко клевал носом. Опытные пилоты знали об этих особенностях и даже использовали их в бою, но сейчас противником Эссена был явный новичок.
«Ньюпор» лег на правое крыло и опустил нос. Будь у красного пилота хоть метров пятьдесят высоты в запасе, он сумел бы выровняться. Но у него не было и двадцати. Аппарат зацепил крылом воду и закувыркался по волнам, словно игрушечный бумеранг из перекрещенных реек. Плоскости разлетелись в стороны, капот нырнул в воду – конец! Эссен прошелся над местом падения – если пилот держится на воде, можно сесть, подобрать беднягу.
Нет. Только обломки и расплывающееся масляное пятно.
– Третий, ответь! Третий, ответь! Третий, я Адамант, ответь! Эссен, мать твою, ты жив?
Лейтенант чертыхнулся сквозь зубы – вот что значит, нет привычки к радио!
– Адамант, я третий, все в порядке. Сбил двоих, расстрелял бэка, иду домой.
Самолет подпрыгнул на семьсот метров, и с этой высоты Эссен увидел подходящие к Альме «Финисты». На пилонах – серебристые цилиндры пусковых контейнеров.
Все, шутки кончились, господа селюки. Пришли взрослые и очень сердитые дяди…
«М-14» успокаивающе тарахтел. Две победы – совсем неплохо, но почему его это совсем не радует?
«Бог не выдаст, свинья не съест, Реймонд Федорыч, – сказал Корнилович. – Надо будет, и на Гражданской повоюем. Хотя, по мне, так лучше с германцами или англичанами. Воля ваша, а меня не тянет стрелять в русских…»
Будто меня тянуло, с запоздалым раскаянием подумал Эссен. Одно дело – причесать пулеметами бандитов, вообразивших себя идейными анархистами, и совсем другое – сбивать русских авиаторов! Они ведь могли воевать в германскую, особенно тот, с чертенком. Впрочем, он, кажется, сумел посадить аппарат… И все равно мерзко: будто он вышел на дуэль с противником, вооруженным кремневым «Лепажем», взяв «маузер». У красных авиаторов не было ни единого шанса.
Какого черта, в самом деле? У французов и англичан в 1854-м не было ни пулеметов, ни аэропланов, ни скорострельных пушек, и это не вызвало никаких душевных терзаний.
«Но ведь это не русские, верно?
И что, выходит, они не люди?»
Эссен помотал головой, отгоняя непривычные мысли.
Пора заканчивать с этим декадансом! Их никто не звал в Крым, этих французов и англичан. Да и красные летчики первыми ввязались в драку: увидели одиночный гидроплан и сочли за легкую добычу. А раз так, пусть не обижаются! Война – не спортивное состязание и не рыцарский турнир. Это к барьеру надо выходить с равноценным оружием, а в бою главное – победа.
Только почему у него так пакостно на душе?
III
Штакельберг шлепнулся в пыль, стащил фуражку и принялся вытирать лицо.
– Алексис, принимай роту. Вот, держи…
Юнкер сунул Адашеву обшарпанный «Цейс».
– Я? Почему? Рукавишников