стоявших вдоль стены, непонятную штуковину, я подошел поближе.
– Боевой кастет, – ровным голосом отозвался продавец. Весь его энтузиазм почему-то мгновенно рассосался, оставив лишь досаду и раздражение.
Надо же, кастет… Металлическая полусфера, усеянная с наружной стороны трехсантиметровыми шипами, внутри имела деревянную ручку, за которую эту штуку и полагалось, видимо, держать. Протянув руку, покосился на продавца, кивнувшего в ответ, и примерил кастет.
М-да, чего только не придумают разумные, чтобы испортить здоровье окружающим. Даже такое вот… слов-то нужных подобрать не получается. Мне одно только непонятно – как эта фиговина в здешней глуши-то оказалась: не для охотников же ее припасли в самом деле… Глянув на мрачного продавца, раздражение которого от моего нескрываемого скепсиса только усилилось, решил не уточнять.
– Сколько стоит? – Непонимающе уставившийся на меня торговец отвечать не торопился, явно растерявшись. Пришлось повторить вопрос.
Есть у меня знакомый, любитель коллекционировать странное оружие. Правда, именно странное, а не нелепое, но этот кастет, думаю, ему тоже понравится. Выполнен качественно и даже с претензией на некое изящество… Ну, мне так кажется. Если не понравится, всегда можно сказать, что это шутка.
Расплатившись с несколько оживившимся продавцом, я уже совершенно четко направился в гостиницу. Нужно еще пообедать успеть перед отъездом.
Скучно. Тройка мохнатых лошадок, тянущих тяжелые сани по заснеженной дороге, петляющей между постепенно вырастающими холмами. Нависающие впереди мрачные горы, приближающиеся так медленно, что это почти незаметно. И только скрип снега под полозьями да мерный перестук копыт нарушают окружающее белое безмолвие. Зима, оказывается, может быть не только красивой, но и удручающе однообразной.
Смотреть по сторонам мне надоело уже через пару километров после выезда из города, все равно ничего интересного не увидеть. Солнце скрылось за тучами, изредка проглядывая яркими бликами на снегу, и настроение окончательно испортилось. Спутники мне попались какие-то неразговорчивые, что Доран – возница, что Гор – проводник, ехавший вслед за санями на такой же мохнатой лошадке. Они и друг с другом-то едва парой слов обмолвились за все время, ко мне и вовсе обращаться побаивались. Тяжело быть эмпатом…
Проснулся я уже в сумерках, когда сани остановились перед запертыми воротами постоялого двора. Гор спешился и, отворив калитку, скрылся внутри – глухо заскрипел выдвигаемый засов… и проводник выругался, попытавшись распахнуть заваленные снегом створки. Пришлось помогать телекинезом, хоть никто меня о том и не просил, но ждать, пока они там разыщут лопату и откопают ворота, никакого желания не было.
Пока спутники распрягали и расседлывали лошадей, заводили их в конюшню и обихаживали, я успел пройтись по главному дому. Здоровенное строение, всего на два этажа, зато расползшееся по большой территории. В зале обнаружился огромный камин,