некрологи,
А на могилах свежие цветы.
Цветок прильнет к холодному надгробью,
Где высечены раз и навсегда
Две даты и, как мостика подобье,
ТИРЕ, соединившее года.
Тире, черта, штришок едва заметный –
Земной наш путь с начала до конца,
Вся наша жизнь, весь бег наш эстафетный
В одном коротком росчерке резца.
Что кроется за этим знаком малым?
Пустое прозябанье, суета?
Погоня за обманным капиталом?
Безделье, бесполезность, маета?
Что шепчет, глядя на тире, потомок?
Зачем ты умер иль зачем ты жил?
Штришок короток, неглубок и тонок.
Каким был тот, кто здесь под ним почил?
Весь год читая чьи-то некрологи,
Задумалась невольно над собой.
Проходит жизнь, но как? Всецело в Боге,
Иль как попало, с Богом вразнобой?
Божественный нектар или снадобье
Давала близким и далеким пить?
Меж датами тире… Мое надгробье
О чем потомкам будет говорить?
Была ли жизнь моя теплом и светом,
И идеалы были ль высоки?
Возьмут ли дети их, как эстафету,
Из тихо опустившейся руки?
Весной
Повсюду веянье весны,
Теплом все дышит влажным,
И кофты больше не нужны,
Забыл пальто? – не важно!
Верба пушистит на дворе
Свои кошачьи лапки,
Стоит мимоза в январе
В пуховой, желтой шапке.
Прошли дожди, пал даже снег,
Хоть, правда, только где-то
Там на горах, где пасть не грех
Ему и среди лета!
А тут внизу совсем весна:
Журчит вода в речонке…
Седая я, а чувств волна
Совсем, как у девчонки.
Какой-то трепет и тоска,
Какое-то волненье…
Глядеть не в силах свысока
На это пробужденье.
Быть может, час придет, что я
К весне остыну вовсе,
И стану равнодушная,
Всего увидев вдосталь.
Но признаюсь, что я молюсь,
Чтоб этого не сталось.
С весной в душе встречать стремлюсь
Все, что еще осталось.
Пусть будет веянье весны
До смерти ощутимо.
Простите мне такие сны!
Ведь это же простимо!
Он знал…
Матф. 26:30
Накрытый стол… Христос, ученики,
Хлеб и вино… Вечерняя прохлада…
Вдали мелькают в окнах огоньки,
А тут предатель с преданными рядом.
Так близок час предательства, суда,
Оставленности всеми, отреченья…
Христос призвал учеников сюда,
Чтоб суть окрыть им Своего ученья.
Он им открыл, что плоти предстоит
Ломимой быть, а крови быть пролитой.
Он знал, что на Голгофу путь лежит,
Знал, что пойдет туда Один, избитый…
Пойдет туда оплеванный, босой,
Под крик толпы насмешливой, жестокой,
И