что ему следует по праву[59]. Он не присваивает чужого, чтит Бога, а себя ни во что не ставит. Ты лучше поймешь это, если сравнишь его с человеком, неправедно превозносящимся: тот приписывает благие дары Божьи себе самому. О таких Бернард говорит: «Из великих благ обычно рождается зло. Когда мы награждены исключительными благами Господними, мы пользуемся дарами, словно они не дарованные, а наши, и не воздаем хвалу Богу. Вот почему люди, которые у нас считаются самыми великими по полученным ими дарованиям, у Бога считаются самыми малыми – они больше всех не вер нули того, что было им дано. Впрочем, это я вас щажу. Я воспользовался более мягкими словами: “великие” и “малые”. Но я не выразил того, что на самом деле думаю. Я смягчил разницу, я и обнажу ее: я должен был сказать “лучшие” и “худшие”. Поистине, человек тем хуже, чем он лучше, если то, в чем он лучше других, он приписывает себе: это, без сомнения, хуже всего. Другой, может быть, скажет: “Ладно, признаю, благодатию Божиею есмь то, что есмь (1 Кор 15, 10)”; но при этом будет стараться захватить себе славу за дарования, полученные по благодати. Разве он не вор и не разбойник? (Ин 10, 1). Пусть услышит, ему сказано: “Твоими устами буду судить тебя, лукавый раб!” (Лк 19, 22). Раб, который узурпирует себе славу господина своего – разве он не лукавейший?»[60] Это был Бернард.
Теперь ты видишь, почему совершенная праведность состоит в смирении. Оно не крадет честь у Бога и не приписывает себе того, чего не следует. И ближнего оно не обижает: смиренный не судит о ближнем и ни перед кем не превозносится. Он почитает себя меньше всех и выбирает себе последнее место. Об этом тот же Бернард так пишет в тридцать седьмой главе: «Как знать, человече, может быть, тот, кого ты считаешь самым жалким ничтожеством, чья жизнь тебе кажется исключительно подлой и гнусной, от кого ты отшатываешься с отвращением, кого, по-твоему, нельзя не презирать не только такому человеку, как ты – а ты уверен, что живешь целомудренной, праведной и благочестивой жизнью (Тит 2, 12) – но даже всяким мерзким преступникам, потому что он преступнее всех – как знать, повторяю, может быть, он, по мановению десницы Всевышнего (Пс 76, 11), окажется лучше и их, и тебя; а может быть, он уже живет в Боге истинном? Потому что Бог пожелал, чтобы мы выбирали себе место не в середине, не предпоследнее, даже не одно из последних. Нет, Он сказал: «Садись на последнее место» (Лк 14, 10). Сиди на самом последнем месте один, и не только не ставь себя выше кого бы то ни было, но и думать не смей сравнивать себя с кем-то»[61].
Разнообразные достоинства этой добродетели смирения пере числяет нам тот же Бернард, и к его авторитетному мнению стоит прислушаться. В восемьдесят пятой главе он говорит: «Смирение – великая мать и возвышенная добродетель.
Ему в школе не учат, но блажен, кто его получит; ему нельзя научиться, но его стоит добиться. Оно не учено и ничего не может объяснить от себя своими словами – но все может постичь силой Слова и в Слове. Почему? – Потому что оно – не заслуга, но благоугодно Богу (1 Ин 3, 22) и мило в глазах Отца и Слова, Жениха