перед собой черный силуэт кобры. Телепатия? Чушь, никакой телепатии на свете не существует. Или Нозавр сориентировался в хаосе чужих звуков и отыскал единственно нужные? Правда, и на Земле где-то в Андах существовало племя прирожденных лингвистов, которые в любых незнакомых языках легко находят эквиваленты, а ведь он довольно долго распинался о Великой Миссии Человека. Но все равно это странно и удивительно. А еще собирался изучать язык туземцев!
– Ладно, – сказал он, взяв себя в руки и решив не показывать удивления. – Существовать я могу. Но, чтобы жить, мне нужно хотя бы наладить передатчик связи. Если бы я умел считать быстро, как электронная машина, я бы это сделал!
Нозавр поднял свою утиную голову. Роман вдруг ощутил, что не может оторвать завороженного взгляда от спокойного пламени в круглых глазах. Все тело охватила слабость, руки и ноги онемели, но – странное дело – не упал. Вообще не мог пошевелиться. Под черепной коробкой стало горячо и больно, словно по обнаженному мозгу побежали огненные муравьи. На мгновение заныли зубы – и все разом прекратилось…
Нозавр спал на горячем песке, все четыре лапы разбросал в стороны. Роман тупо посмотрел на зеленую спину, прислушался к затихающей щекотке в глубинах мозга. Заболел? Очень некстати. Не хотелось бы подохнуть раньше времени. При благоприятных условиях мог бы за десяток лет вычислить направление луча, а для деталей передатчика разобрал бы и весь корабль. Но что делать, если и двадцать пять не удастся умножить в уме, например, на тридцать семь. Все делала электронная машина. Хотя… девятьсот двадцать пять. Гм… А если двести тридцать два на сто двадцать пять? Волосы встали дыбом, когда перед глазами сверкнула цифра: двадцать девять тысяч!
Он покосился на спящего, потрогал дрожащей рукой лоб. Ну и ну! Прошло несколько минут, прежде чем решился еще на одну попытку. Взял пятнадцатизначное число и моментально извлек кубический корень, а потом долго ползал по пляжу с прутиком в руках, проверяя полученный результат.
Когда сошлось и на этот раз, он с великим почтением и даже тревогой посмотрел на Нозавра. Ну и ну!
И в этот момент примчались с высоко задранными мордами обе ящерицы. В стиснутых челюстях болтались связки желтых, налитых солнцем плодов.
Роман растерянно смотрел, как к его ногам свалилось нежданное богатство. Ящерицы благоразумно отползли подальше и снова разлеглись на песке. А он еще долго вертел плоды в руках, принюхивался к дразнящему запаху, пока не решился попробовать, а потом уже жрал как голодная свинья, обливаясь сладким соком, слизывая даже с локтей, – не до манер, он не из тех маньяков, что регулярно бреются даже на необитаемом острове.
К звездолету Роман бежал. В голове вертелись многоэтажные цифры, складывались, умножались и сам собой получался результат.
Остаток дня прошел в исступленных вычислениях. Даже не заметил, когда наступила ночь. Над головой запоздало щелкнуло уцелевшее реле, тускло засветилась маленькая лампочка. В открытый люк смотрели чужие равнодушные