день, в день поражения защитников старого режима, произошли жестокие погромы и другие бесчинства.
Последние форпосты прежней власти остались в здании Главного штаба, в Адмиралтействе, в огромном и великолепном Зимнем дворце, охраняемом сборищем пустоглазых статуй на крыше. В отеле «Астория» укрылись высокопоставленные военные со своими семьями, за их безопасность отвечали сохранившие верность солдаты. Когда на улицах стали собираться ликующие толпы, среди них прошел слух, что в отеле находятся снайперы. Первой реакцией толпы было замешательство. Потом бурная радость победителей сменилась на такую же буйную ярость. В толпе закричали, что кто-то стрелял из окон. Было ли это так на самом деле? Вскоре это было уже не важно, ничего уже нельзя было поделать – революционные солдаты начали палить по окнам и стенам отеля. В это время их товарищи ворвались в позолоченный вестибюль отеля и открыли там огонь, а верные прежнему режиму солдаты стали отстреливаться в ответ.
Перестрелка шла долго, это было впечатляющее и ужасное зрелище: шквал выстрелов, пули рикошетили от стен, взметая куски штукатурки и щепки, осколки позолоты; остро пахло порохом, на расшитых золотом мундирах проступала кровь. Когда дым наконец рассеялся, оказалось, что в перестрелке убито несколько десятков офицеров.
Военная комиссия взяла под свой контроль Центральную телефонную станцию, Главпочтамт и Центральный телеграф. Член Государственной думы большевик Александр Бубликов во главе отряда из пятидесяти солдат направился в Министерство транспорта. Он арестовал всех, кто там находился, включая бывшего министра путей сообщения Эдуарда Кригер-Войновского, и держал под арестом до тех пор, пока они не присягнули на верность Временному комитету Государственной думы. После этого Бубликов отправил телеграфом на все железнодорожные станции России сообщение о том, что произошла революция. Весть об этом разлетелась по проводам электрическими сигналами телеграфного шифра. В своем послании он призвал всех железнодорожников переходить на сторону революции с «удвоенной энергией».
На самом деле Временный комитет не располагал той властью, о которой рассказывал в своей телеграмме Бубликов. Его послание было насквозь театральным, и оно произвело мощное воздействие на аудиторию. Весть о революции распространяла и саму революцию, пусть и с запозданием на несколько дней долетев до самых дальних уголков обширной территории страны.
Самые маленькие группы и собрания активно строили планы на будущее страны. Латыши, финны, поляки и другие народности как на своей национальной территории, так и за ее пределами обсуждали новые формы политической структуры России. В Москве, втором после Петрограда по масштабам и значимости политическом и культурном центре страны, эти обсуждения велись особенно интенсивно. Революция, которая началась там позже, чем в столице, казалось, стремительно наверстывала упущенное. Объявленная накануне всеобщая забастовка, так практически и не