В последней декаде марта вооруженные группы мятежников захватили важные населенные пункты Калай-Нау и Баламургаб (провинция Бадгис, 25 марта), в Гератской провинции вышли к перевалу Зульфагар (стык границ СССР, Ирана и Афганистана), блокировали Туругунди – пограничный перевалочный пункт рядом с советской Кушкой.
Все пограничные войска на южных границах давно находились в боевой готовности. Мы знали о напряженной обстановке на южной границе и были готовы к военным действиям. Туркестанский Краснознаменный военный округ проснулся после дремы, в которой находился все годы после Великой Отечественной войны. Все ждали дальнейших событий.
Получив известие о начале войны на перроне Ашхабадского железнодорожного вокзала, с интересом его выслушали, одобрили и были готовы приступить к его реализации.
Ни у кого не возникло сомнения, что сообщение о начале войны было очередной тренировкой боевой готовности. Все были уверены, что действительно началась война, и никто не задумывался, что эта война может принести беды и страдания, что на этой войне каждый из нас может погибнуть или остаться калекой, что эта война перевернет душу каждого из нас, поражая своей жестокостью и ненужностью.
Нам было все равно, с кем воевать, лишь бы быстрей начинались боевые действия, где мы, несомненно, одержим победу. Других мнений не могло быть, потому что их не было.
С таким настроением приехали в часть и здесь узнали, что предстоит перебазирование на аэродром Мары. После перебазирования получим боевую задачу.
До города Мары перебазирование наземного состава полка и частей обеспечения полка проводилось железнодорожным эшелоном. Погрузка на железнодорожные платформы проходила в спешном порядке.
Перебазироваться в воинском железнодорожном эшелоне пришлось впервые, поэтому было все интересно и необычно. С огромным вниманием наблюдали, как на платформы солдаты загоняли машины, закрепляли их тросами, чтобы во время следования эшелона они оставались на месте. Работа шла медленно, поэтому офицер железнодорожных войск, отвечавший за погрузку техники на платформы эшелона, нещадно материл нас за неспешные действия, требуя увеличить темп погрузки. Он ругался, пока не сорвал голос. Потом просипев на непонятном для нас петушином наречии, махнул рукой, как мы поняли, что он послал нас всех по женской линии, уселся на валун, лежавший у железной дороги, хлебнул из фляги обжигающую воду, обхватил голову руками и, как нам показалось, ударился в печаль.
Начальник штаба полка, который привез на вокзал Знамя полка и офицера-шифровальщика с его шифровальной машиной и часового для охраны Знамени части, непонятно для чего тоже бегал вдоль железнодорожного состава, матюгами учил всех, как правильно погрузить технику на железнодорожные платформы. Он, вероятно, не осознавал, что даже с помощью великого русского мата машину на платформу не загонишь и тем более к платформе стальными тросами, не пришвартуешь.