ведала Вера Прохорова, самый близкий ему человек, чьи воспоминания мне посчастливилось записать.
Книга «Вера Прохорова. Четыре друга на фоне столетия. Рихтер, Пастернак, Булгаков, Нагибин и их жены» увидела свет в 2012 году. В то издание вошли не все материалы, что-то осталось за скобками. Не потому что тайна, просто не успели.
Книга вышла, а беседы с Верой Ивановной продолжались, и я становился обладателем новых историй о великих предках Прохоровой и эпизодов из жизни Рихтера.
Всего этого, конечно, поведать на Новодевичьем было невозможно. И тогда я понял, что пришло время для новой книги…
Последний раз я разговаривал с Верой Ивановной накануне Нового, 2013, года. Випе, как называли мою героиню близкие, объединив первые буквы имени, отчества и фамилии, оставалось жить всего три недели.
Когда пришло известие, что Веры Прохоровой не стало, я вспомнил нашу долгую беседу в день ее рождения, оказавшийся последним.
26 июня 2012 года моей героине исполнилось 94 года.
Я позвонил, чтобы поздравить Веру Ивановну – с днем рождения и с тем, что наша книга «Четыре друга на фоне столетия» вот уже второй месяц входит в десятку бестселлеров Москвы.
Но получилось, что поздравления выслушивал я.
«Сколько неправды можно услышать о Рихтере, Нагибине или всевозможных рассуждений о Пастернаке, которые себе позволяют люди, не прочитавшие ни одного его стихотворения. Ложь о великих стала привычным делом. И мне, имевшей счастье лично знать этих выдающихся людей, отрадно осознавать, что я смогла рассказать о них ту правду, которую знала.
Я – человек слабый. И не могла должным образом отреагировать на ту грязь, которая льется на Рихтера. А потому в своей слабости обращалась к Богу. И он послал мне вас», – сказала Вера Ивановна.
Она призналась, что не ожидала такого феноменального успеха, который имеет книга «Четыре друга на фоне столетия». Даже кое-кто из близких, кто поначалу отнесся с некоей ревностью к тому, что мемуары Прохоровой записал кто-то другой, потом, как рассказала Вера Ивановна, приходил к ней и просил подписать книги для своих друзей и коллег.
Мы проговорили, кажется, больше часа.
Было уже заметно, что Вера Ивановна устала. Да и надо было уступить место другим – дозвониться до Прохоровой в день ее рождения пытаются, кажется, десятки людей.
В конце разговора я еще раз поздравил Випу с днем рождения. И вновь услышал в ответ: «Это вам спасибо. Потому что если бы не ваша книга, то и поздравлять меня было бы не с чем»…
Странно, между нами было почти шестьдесят лет разницы, но я никогда не воспринимал Веру Ивановну старушкой. И бабушку она мне никогда не напоминала. Для меня Випа была, скорее, старшим товарищем. У бабушки ведь не спросишь, как поступить в момент каких-то личных проблем. А у подруги можно. Я спрашивал, и Вера Ивановна давала советы, поддерживающие меня и сегодня.
Как-то она подписала мне свое фото словами, которые я запомнил: «When winter comes, can spring be far behind» (в переводе: «Когда придет зима, весна будет далеко позади»).
Иногда наш разговор прерывал звонок телефона. И Вера Ивановна, извинившись, подолгу говорила со своими бывшими учениками, звонившими ей со всего мира.
«Слава, как тебе Израиль? Был в Иерусалиме? Нет, я не поеду. Не хочу видеть, как на Крестном Пути продают сувениры. Как представлю, что увижу там палаточки… Нет, спасибо! Для меня он останется в рисунках Гюстава Доре, на фотографиях путешественников прошлого. Это Святой город».
Как-то Вере Ивановне позвонила бывшая ученица, принявшая монашеский постриг. Випа обрадованно начала разговор, но, услышав известие, едва не вскрикнула: «Как умерла? А что, сердце? Это же святой человек!..»
Положив трубку, пояснила, что только что не стало Веры Миллионщиковой.
«Она – удивительная женщина. Верно говорят, не стоит земля без праведников. Вера – врач, организовала хоспис для находящихся на последней стадии рака. Говорила медсестрам: я буду пытаться сделать повыше зарплату, но если замечу, что кто-то осмелился на взятку – ищите другую работу. И вот ее нет. Я никогда не могла смириться с потерями…»
Веры Ивановны не стало 20 января 2013 года.
Ей оставалось жить десять дней, она уже была слаба, не вставала. Но стоило заговорить с ней, скажем, о Елене Сергеевне Булгаковой, как Вера Ивановна тут же откликалась и с улыбкой начинала вспоминать свои встречи с вдовой Булгакова.
Всего за две недели до смерти она говорила приятельнице: «Я Набокову готова простить все грехи за его блистательную речь о Диккенсе». А на вопрос о том, как она себя чувствует, неизменно отвечала: «Деточка, Господь еще терпит».
Пересматривая уже опубликованные воспоминания Випы и поправляя какие-то закравшиеся неточности и опечатки, я обнаружил новые диктофонные записи наших бесед, которые не вошли в ту, имевшую читательский успех, публикацию.
Какая магия у диктофонной записи – на фоне позвякивания чайных ложечек и чашек с блюдцами (конечно