женщина. Равно как и сообщил, что никаких богатств неведомо откуда на эту достойную женщину не свалилось.
– Я не стала отдавать ей всю награду, она таких денег и не видела никогда, где же ей с ними управиться? Ее и ребенок обманет! Да и отчим… – начала я оправдываться, но алий повелительно поднял руку, приказывая умолкнуть.
– Меня совершенно не интересует, как именно и о чем ты договаривалась со своей матерью, – сказал он. – Я хочу услышать ответ на свой вопрос: ты заметила, насколько тяжело ей было отдать тебе какую-то безделушку, вовсе никчемную для простой крестьянки? Даже за большие по ее меркам деньги? Ты ведь что-то ей все-таки отдала, полагаю, иначе откуда в ее хозяйстве взялась вторая лошадь, корова и земельный надел?
– Отдала, конечно, – сказала я. – И да, я видела, как ей не хочется расставаться с этой вещью.
Это и впрямь было заметно: мне даже показалось, что вот сейчас матушка откажется от денег и унесет вещицу с собой. Не силой же отнимать! Хотя я и могла бы так поступить, я намного сильнее, но выкручивать руки родной матери… это уж слишком.
– Она действует так почти на всех, – сказал алий, помолчав. – На кого-то сильнее, на кого-то меньше, но – почти на всех. Чем дольше держишь ее при себе, тем тяжелее потом расставаться с нею. Но есть и те, кто не ощущает чар этой вещицы. И доверить ее на хранение можно только им, иначе…
Я снова закончила мысленно: «иначе кто поручится, что, когда эта вещь понадобится законному владельцу – уж не знаю, кто он! – тот, у кого хранится эта вещь, сможет добровольно с ней расстаться?»
– Я вижу, ты понимаешь, – произнес он, пристально глядя на меня. – Понятное дело, не каждый из тех, кто не подвержен этому воздействию, годится на роль хранителя. Таким образом, выбор у нас невелик.
– Но при чем же тут я? – не выдержала я, хотя уже начала догадываться.
– Я – один из немногих, над кем чары этой вещи не властны, – сказал алий, не обратив внимания на мой вопрос. – Увы, в хранители я не гожусь. На моем пути попадается слишком много… случайностей сомнительного толка.
Я и раньше подозревала, что его великолепие вовсе не праздный придворный, а разведчик или кто-то навроде этого. Алии, даже знатные, подобного не чураются и считают такой род занятий весьма почетным.
– Раньше эту вещь хранила твоя бабушка, – произнес он. – Не стану рассказывать, почему мы остановили свой выбор именно на ней, скажу лишь, что мы не разочаровались. У вас, людей, это свойство – не поддаваться чарам – может передаваться по наследству. Правда, лишь по женской линии. У нас, – алий невесело усмехнулся, – не передается вообще.
– Так вы хотите, чтобы теперь я… – Я не закончила фразу, он и так меня прекрасно понял.
– Да, – ответил он. – Это и есть моя просьба, и не думаю, чтобы тебя сильно стеснило это обещание. Берта хранила это не меньше полувека, если мне не изменяет память, с тех самых пор, как ее нашел мой наставник.
– Но если эта вещь так ценна… неужто вы не боитесь доверять ее какой-то служанке, да еще всего лишь человеку? – спросила я, прекрасно понимая,