по всему тому, что случилось, в этот день Бог был чем-то невероятно занят. Возможно, временами всё-таки поглядывая на нас и надрывая живот от смеха, спрашивал: «Ну что, как тебе это? Выдержишь?» Я решил выдержать, несмотря ни на что.
– Готовьте форцепс! – заорал акушер и, перестав давить на живот Лизы, подбежал к тележке, где были разложены инструменты.
Медсестра, открыв железный блестящий ящик, достала оттуда неимоверно длинные щипцы с загнутыми внутрь концами, подобно хвосту клеща.
Это было похоже на один из инструментов средневековой инквизиции. Оно блестело тем ледяным металлическим блеском, который не обещал ничего хорошего. Акушер взял его в руки и нагнулся между широко раздвинутыми ногами Лизы.
И тут я струсил. Нагнувшись, чтобы в который раз поцеловать её лицо, я закрыл глаза и замер в таком положении. Мне не хотелось видеть тот ужас, который проделывал с ней инквизитор, надевший маску акушера. Лиза часто дышала, от боли она не осознавала окружающую действительность, какой-то лёгкий, еле слышимый шёпот доносился до моих ушей.
Я пытался прислушаться и поначалу мне это не удавалось, но потом через несколько мгновений я смог различить.
– Ужас… зло, которое здесь… это ты его впустил… ты, – всё тише говорила она, и потом её голос совсем умолк.
Открыв глаза, я посмотрел на неё, и тут Лиза выгнула спину, как если бы хотела встать на мостик, хотя в жизни она никогда не занималась гимнастикой, и резко на весь родильный зал из её горла раздался низкий мужской голос:
– Я буду первым во тьме.
И тут же крик младенца, словно подтверждение этому, раздался, отдаваясь эхом на гладких кафельных стенах родильного зала.
Несколько мгновений я не совсем понимал, что произошло, и только увидев полненькое тело новорождённого ребёнка в руках у медсестры, я тут же понял, что всё закончилось, закончились страдания Лизы, этот нескончаемый тяжёлый день, который выжал из меня последние силы и, судя по всему, капли рассудка тоже.
Лиза посмотрела на меня, на этот раз осознавая, что она делает, и спросила:
– Где моя девочка? Я хочу её видеть.
Краем глаза я заметил, что нашу Соню собираются положить в кювёз, и тут же я попросил, чтобы на минуту нам дали её подержать.
– На минуту, не более, – ответил недовольный акушер, ‒сейчас каждая минута дорога.
Осторожно он положил младенца на живот Лизы, и тут наша дочь приоткрыла свои глазки и их цвет поразил меня, они были небесно-синего цвета, я знаю, вы можете парировать, что большинство младенцев рождаются с голубыми глазами, но это не был обыкновенный голубой. Поначалу я даже не мог определить, что это за цвет, но потом я понял, что удивило меня, на самом деле у неё были глаза разного цвета. Один был голубой, а другой зелёный. Когда-то у моей подруги был белый кот с глазами разного цвета, но чтобы такое встречалось у людей, мне не доводилось слышать.
– Она