Дверца захлопнулась.
Шанни оказалась в помещении, которое принято на всех континентах именовать сараем. Но в этом прорезали окошко. Узенькое и забрано решёткой.
Она ждала. Сейчас около полудня. Размышлять о том, как её будут спасать, она себе не позволяла. Спасать себя придётся самой Шанни. В сером солдатском раю всё реже слышались разговоры. Злая узница пожелала им хорошего мёртвого часа.
Послышались шаги. К домику кто-то шёл.
К решётке прижалось лицо, прикрытое фуражкой по глаза, и голос с лёгким акцентом сказал вскочившей и подбежавшей Шанни:
– Он знает. Так что…
И сразу лицо отодвинулось, шаги – прочь.
Голос был незнакомый… Шанни принялась обдумывать.
Башня дерева нагрелась от того, что внутри по жилам бежала-торопилась бирюзовая, но грешная, как в теле хищника, смесь. Сделанная из света и воды, из многих жизней тех, кто смешался с землёй, она была жаркой и, главное, её переполняла информация. Билл почтительно прижимался широкой спиной к плоти дерева и двигал лопатками, подбородок склонён, длинные ноги врастопырку лежали в траве.
Мир наполнял мир, Биллу было хорошо. В какой момент это произошло, он не понял. Он просто поднялся – из разбросанного томного тела, сразу собрав его в сильную биологическую машину, встал.
Встал… Зачем?
Он не знал. Сунув руки подмышки, прошёлся, огибая дерево. Деревья помельче, не такие осанистые, исповедовали принцип относительно тесноты и обиды. Множество змеиных шей срастались на высоте роста Билла потолком, окружали его стенами. Здесь не заплутаешь.
А где Шанни, кстати?
Билл лениво огляделся – пусто. Небо в ветвях, несколько голубых глаз, уставилось на него.
В чаще обитал запах, до того сильный и волнующий, что Билл удивился – и как это он раньше не почувствовал. А ведь Шанни его даже о чём-то таком спросила.
Постойте-ка, господа деревья. Минутку… как она спросила?
«Билл, чуешь? Тут воняет чьими-то снами…»
Забавная реплика. Билл ей ответил… что, а?
Не помню, что сказал. Не помню, что думал….
Запах, сорвавшись с цепи, наполнил – не ноздри, о нет – лёгкие. Билл глубоко затянулся лесной сигареткой.
Теперь он шёл сквозь чащу, и всё быстрее. Ветки дважды с откровенным любопытством сунулись ему в лицо. Зелёный лист тронул губы, а сухая ветвь, единственная высохшая в этой части сочного леса, больно щёлкнула его по шее.
А вот ещё, ссохшаяся и указывающая на север…
Он поскользнулся и удержал равновесие. Посмотрел и поднял надкушенное яблоко. Сунул в карман, не задумываясь. Тут же, изумившись, вытащил…
Надкушенное яблоко? Оно откуда здесь взялось?
Он огляделся – лес как лес. Ну, прогалина. Луна, вероятно, хороша здесь в пятнадцатую ночь осени.
Никого, и почему-то высохшие ветви очерчивали какой-то предмет, которого нет.
Он склонился. На земле раньше лежало что-то тяжёлое. Трава вытерта, как волосы