прямо в глаза Артака, которые вновь осветились жёлтым солнечным светом.
– Как никогда серьезно. Но сейчас это не главное, к этому вопросу мы с вами вернемся в своё время. Сейчас речь не об этом.
– Да, да, – словно опомнившись от сна, акула встрепенулась, – сейчас есть вещи и поважнее. Итак, насколько я поняла, мы нашли разбитое человеческое сознание, так ведь? Разбитое, но не потерянное, да?
– Всё так, всё так, – Артак продолжал мелко и часто кивать головой, держа в лапах зеркальный осколок, – всё так, хотя может быть и совсем наоборот. Разрушенный, а не потерянный дом, как и разрушенное сознание, может говорить нам лишь о глубине возникшего вопроса, но отнюдь не о невозможности его решения, – дракон подобрал ещё один осколок и попытался совместить их, держа в передних лапах, и вдруг улыбнулся так чисто и искренне, что от одной его улыбки вокруг стало светлее, а мысли прояснились сами собой, – милая Агафья Тихоновна, ну конечно же, сознание не только разбито! Оно совершенно однозначно потеряно! Совершенно однозначно! Потеряно! – дракон громко и весело рассмеялся, – Потеряно! Потеряно! Никаких сомнений более!
– Но почему?
– Ответ, как всегда, кроется в самом вопросе! – Артак пришёл в замечательное расположение духа, – ведь вы только что сами сказали что мы его нашли, правильно?
– Да! Нашли! И что?
– А то что найти можно только что-то утерянное, ну или брошенное, что в данном случае одно и тоже, – Артак опять улыбнулся, – вы знаете, мне кажется, я наконец-то понял.
– Что поняли?
– В этом мире нет предметов, но есть действия. Однако и сами предметы тут все-таки сохраняют свою сущность, сохраняют энергию материи, из которой они состоят, просто в этом мире они становятся невидимы точно так же, как, например, в материальном, в человеческом мире мы с вами не в состоянии увидеть эти самые действия или процессы. Там мы способны разглядеть только их следствия – предметы. Но и действия, и процессы, и предметы физического мира – все они сохраняют свою сущность в любом из миров, однако видимы и осязаемы, ощущаемы они становятся только в своих родных пространствах. Ну, например, мы видим лопату и можем копать, но само «копание», которое можно было бы каким-либо образом зафиксировать в едином моменте, да хоть на фотографии – в человеческом мире предметов и вещей отсутствует. А если быть точнее, то оно есть, но просто-напросто растянуто во времени и мы не можем взять его, зафиксировать, вырвать из бытия, не можем положить в карман. А лопату, как предмет – вполне себе можем. Пока понятно?
– Да, да, – Агафья Тихоновна сосредоточено кивнула, – понятно, продолжайте.
– Здесь же всё с точностью до наоборот. Процессы – вот они, бери и пользуйся, хочешь – в карман клади, хочешь – в кладовку спрячь, тогда как зафиксировать и положить в карман какой-либо предмет не удастся. Не потому что их здесь нет, а потому что они тут невидимы, и возможно, растянуты,