в котором ты не был —
Лишь преграда от ветра из камня…
С нами наши мечты постарели,
Наши промахи стали серьёзней.
Я всё также боюсь апреля,
А стихи превратила в прозу.
Я стою ровно посередине,
Позади моросят дожди.
А когда-то всё было впервые,
Птицы белые – корабли.
Сентябрит. Лихорадит душу.
На вопросы ответов нет.
Даже если слЫшать – не слушать,
Одиночеством меряю век.
И сама себе отвечаю,
И жалею сама себя.
Середина моей печали,
Вся она – целиком моя…
Белый
(Марине Цветаевой)
Безутешность в пустых глазницах окон.
В твоём доме разорвана связь времён:
Вскрытой болью скрипят половицы,
С запылённых зеркал неисполненным сном
«Warum?» не звучит – струится…
Твоей лестницей в лето
Иду сквозь ненастья.
Родиться поэтом —
Не грех, и не счастье.
И надо мной – твои облака,
Словно безжизненная рука.
Падаю в небо. Не испугаться!
Вновь говорю себе.
И не остаться…
В доме из белого камня стена.
Бога там нет, есть лишь петля,
Но заслужить её я не смогла.
«Бог не в домах из камня и дерева,
Он – в нас самих», – я в это поверила.
Падаю внутрь себя.
Но там, как в колодце —
– темно и холодно.
Эхом не отзовётся
Душа – замурована.
Я – перетянутая струна,
Лопнет, заменят на новую.
Я не одна, но не понята.
Любят меня, как постороннюю.
Не началась, не закончилась.
Каждое слово – обрывок мечты.
Родиться поэтом позволено,
Все потерявшим в начале пути.
Пустое небо
Пусть тёмно-синие дома
Роняют электрические слёзы
И плачут золотом окна,
Но на излёте лета несерьёзно
Молить, чтобы от осени тропинка отвела.
Сквозь шторы просочится белый день,
Затопит грязный город облаками.
За облаками вдруг заплачет чья-то тень,
Которую мы видеть перестали.
Мы все пророков ищем лишь в себе,
Нам этой ложью молоко по капле разбавляли.
И не от этого ли тяга к красоте?
Мы все – творцы, нам это с детства завещали.
Был властелином Он когда-то на земле,
Но потеснили мы Его на пьедестале.
Мы научились большему. Но в суете
Мы дверь с петель души своей сорвали.
Итог столетия – пустые небеса!
Мы смотрим внутрь себя – на дно колодца.
Упорно ищем объяснений Чудесам.
Но Он ушёл из нас и больше не вернётся.
Отлегло, отболело, ушло.
И захлопнулись ящики памяти.
Сорок