в размазанное световое пятно, стирая границы между лицами находящихся внутри людей, превращая их безликую аморфную массу, один размытый организм… Мне нравилось, что поезда почти никогда не останавливались на моем полустанке – я знал, что мимо меня проносятся сотни судеб, сотни набитых тараканами голов, тысячи и тысячи мыслей – но они пролетали мимо, не трогая меня и мою душу. Я, пусть и немного, помогал людям добраться до места следования, оставаясь в тени, не замеченный никем – и это было прекрасно. Только один раз подвыпивший пассажир что-то проорал мне, пролетая мимо – но я не разобрал слов. Грохот и лязг стихал, ветер уносил снежную пыль, и я снова оставался один – наедине с моей избушкой, лесом, снегом и горами вокруг.
Дни бежали один за другим, похожие, однообразные – но теперь я совершенно иначе ощущал себя. Дни были как песчинки на пляже – каждая сама по себе вроде бы и не важна, не представляет абсолютно никакой ценности – но все вместе они рождали нечто совершенно другое – величественное, значимое и самодостаточное.
В один из таких дней я, проснувшись и сделав себе привычный крепкий кофе (запасы зёрен подходили к концу, надо будет пополнить их в ближайшее время), одел свою тепловую броню и приготовился совершать утренний обход стрелок на доверенном мне участке. Я открыл дверь на улицу и замер от неожиданности.
Неподалеку, метрах в пятидесяти, на тропинке, ведущий к посёлку, стояла девушка. На ней был яркий жёлтый пуховик, резко бривший в глаза на фоне ослепительно белого снега. Она стояла, совершенно не двигаясь, и напряжённо рассматривала что-то в заснеженных кронах деревьев.
Я тоже застыл на месте, совершенно не зная, как поступить – настолько непривычно было видеть тут ещё кого-то, кроме меня и моего сменщика.
Встряхнувшись от оцепенения, я захлопнул дверь и осторожно, будто опасаясь спугнуть, направился к ней. Она стояла спиной и как будто вовсе и не замечала меня, по прежнему увлечённо вглядываясь куда то вверх.
Не доходя пару шагов, я остановился и снова замер.
– Простите – наконец выдавил я из себя. – Вы… – я вдруг понял, что совсем не придумал, что сказать дальше, но мне и не пришлось.
– Тсс!… – зашипела она, даже не обернувшись. – Не шуми.
Я тут же замолк и задрал голову вверх, пытаясь рассмотреть, что же так увлекло её в голых, покрытых летевшим от поездов снегом ветвях.
– Вон, смотри – он показала куда-то вверх рукой в яркой оранжевой варежке. – Смотри, как белка хозяйничает смешно.
Я пригляделся и увидел на одной из веток, довольно высоко, маленький рыжий комочек меха. Белка вертелась вокруг себя, пытаясь что-то сделать, но что именно, разобрать было почти невозможно.
– Она там еду припрятала, точно. А теперь отцепить, кажется, не может. Вот дурёха! – и она повернулась ко мне.
В этот момент я смог бегло разглядеть свою внезапную гостью,