блудным сыном. Вернее… блудным дедом.
Счастливое было время, когда в тугие паруса императорского балета дул благодатный ветер. На капитанском мостике говорили на ломаном русском языке, у великих старцев из Европы плохо гнулись пальцы, но штурвал держали крепко. Корабль российского балета, рассекая волны, уверенно плыл к новым берегам. Впереди ждали удивительные свершения и мировая слава, а первыми капитанами были те, кто ворчал на Россию, кто мог путать русские слова, но, удивительно чутко уловив русскую душу, вложил ее в танец. Тут никакой путаницы не было. Династии Иогансонов, Петипа, Кшесинских. Каждого из этих первых танцовщиков по-разному привела судьба на российскую балетную сцену… Случай оборачивался судьбой…
Подруги шли вдоль Фонтанки. На углу Невского проспекта виднелась громада царской резиденции. Матильда придержала шаг. Ее всегда охватывало необъяснимое волнение на подступах к Аничковому дворцу. Ей всегда хотелось быть там, за массивными воротами. Не упускала случая поглазеть, как выбегает смешной солдатик из полосатой будки, торопясь раскрыть ворота перед каретой с вензелями. Сегодня тихо и безлюдно. Крупными хлопьями падает снег. В глубине дворцовой ограды Матильда услышала девичий смех, а приглядевшись, в сумрачном свете увидела играющих в снежки детей…
– Оляша, видишь, снежками кидаются.
– Ну и что? Разве царевы дети не люди? Я не один раз видела. У себя в саду катались на санках. С горки ледяной. Как наши деревенские… И цесаревич с ними.
– А как ты его узнала?
– Может, и не он был. Так мне сказывали.
– И мне сказывали. Даже в бок меня толкнул братец, когда придворные сани проезжали по Большой Морской. Пока головой крутила, его и след простыл…
Тем временем в Аничковом саду детские голоса стихли. В полосатой будке застыл солдатик. Дворец погружен в темноту.
У моста с вздыбленными конями подруги обычно прощались. Каждый раз Матильда искушала Олю прогулкой по Невскому проспекту, но та лишь испуганно мотала головой – пансионеркам надолго отлучаться нельзя. Из темной глубины набережной Фонтанки, слабо освещенной газовыми фонарями, послышалось приближающееся фырканье разгоряченных коней. Солдатик суматошно выскочил из будки, открыл многопудовые ворота царским саням. Кто-то из приехавших, сойдя с саней и закурив, машинально козырнул солдату.
– Это он! – Матильда с силой тряхнула подругу.
– Сумасшедшая! Ты же меня чуть в Фонтанку не сбросила! У меня даже пуговица отлетела. Вот, теперь ищи! С чего ты, Матрешка, взяла, что это он, наследник?
– Не знаю. Мне показалось.
– Показалось? Перекрестись!
Матильда шла по Невскому проспекту. Что же ее так тянет увидеть этого отпрыска царской семьи? Похоже, это становилось наваждением. Кто объяснит, отчего, словно блаженная, она сейчас замерла напротив темных окон Аничкова дворца? Ведь так здорово – просто шагать по морозцу и чувствовать на себе взгляды мужчин… Матильда глядит на высокий крест часовни дворца.