ремеслом расплатиться, потому как с деньгами у меня сейчас туго.
– Так какой же ты тогда известный мэтр, раз у тебя денег нет. Пустой кошель говорит о неумелом мастере, пьянице и бездельнике.
– В моем случае он скорее говорит о неумении играть в карты. И то, что дворфы все от рождения шельмы, и в азартные игры с ними нельзя играть ни при каких условиях.
– А-а! – многозначительно протянул староста, обильно выпуская клубы дыма. – А что у тебя за ремесло, чем знаменит?
– Так я и говорю: владею начертательной магией. Могу различные символы и знаки рисовать, что обладают волшебной силой и в хозяйстве пользу приносят.
– О как! Стало быть, и руны можешь в доспех инкрустировать? – оживился старик.
– Сейчас нет, – грустно вздохнул Фибо. – Для этого нужен дорогостоящий инструментарий, а мой остался в Ведире, в залог за карточные долги, и, похоже, теперь уже навсегда для меня утрачен.
– А-а, – разочарованно протянул дед. – Чего тогда могешь?
– Ну, могу, например, начертать тайные знаки, чтоб скотина здоровый приплод регулярно приносила, куры чаще неслись или у коров надои повысились. Могу что и посерьезней сотворить, но только тут к каждому клиенту особый подход нужен, для каждого человека дополнительно к основным символам необходимо индивидуальный набор рун и знаков подобрать, сочетающийся с его Стихией и Зодиакаром.
Староста задумчиво пускал колечки дыма и рассматривал заезжего гостя.
– Ну так как, подскажете, к кому в вашем селе можно обратиться?
– Ну, одиноких сейчас везде хватает, чай война. А вот зажиточных…
– Для меня сейчас любая зажиточная, если напоить, накормить да обогреть сможет.
Вечерело, день подходил к концу, а Тамара все еще хлопотала на своем подворье, украдкой подглядывая за иностранным мэтром, проводившим странный ритуал под навесом между хлевом и курятником. Мужчина разложил на земле низенький, но длинный складной столик из красного дерева с вырезанными на нем рунами и загадочными знаками. Зажёг по краям цветные пахучие свечи. Расставил причудливыми рядами на столике множество различных жестяных коробочек, баночек и скляночек. Положил рядом начертательные приборы. Зачем-то разделся до пояса, к удивлению Тамары, обнажив атлетический торс, покрытый шрамами. Следы былых ран явно говорили о том, что в юности мужчина был заядлым дуэлянтом. И уселся у столика прямо на землю, скрестив ноги и закрыв глаза. Она подошла ближе и, уже не таясь, стала внимательно его рассматривать, пользуясь тем, что начертатель ее не видит.
Мужчина что-то невнятно бормотал себе под нос – то ли произносил какие-то заклинания, то ли читал мантры. Затем он делал резкие и смешные пассы руками, от чего мускулы у него на теле напрягались, свечи на столе ярко вспыхивали, а вырезанные руны начинали тускло светиться.
Затем он замолк и, резко открыв глаза, уставился на нее. Тамара на мгновение растерялась.
– А-а,