еще не появлялся. Профессиональным глазом Милена отметила, что все именно так, как к этому привык Делберт. Верный Франклин в белых печатках и с невозмутимым выражением лица стоял в стороне и наблюдал за тем, как прислуга бесшумно подает напитки и легкие закуски.
Милена легко кивнула в сторону старого дворецкого (она делала так же, как поступала в свое время и Жаклин, о чем тактично сообщил ей сам Франклин) и подошла к невысокой рыжеволосой особе, которая рассказывала что-то громким верещащим голосом.
– Добрый вечер, Шэрон, – приветствовала она вторую супругу Делберта, бездарную актрисульку, мечтой которой был «Оскар», однако которая, несмотря на свой почтенный возраст, не добилась ни единой номинации, причем не по причине интриг ее голливудских недоброжелателей, как Шэрон постоянно твердила, а вследствие полного отсутствия актерского таланта. И даже тем, что Шэрон время от времени снимали во второстепенных или эпизодических ролях в идиотских комедиях или не менее идиотских фильмах ужасов, она была обязана не своим способностям, а исключительно влиянию бывшего мужа и его друзьям – владельцам киностудий. Последние годы Шэрон подвизалась на ниве врачебных сериалов, играя стервозную профессоршу, гения нейрохирургии, но даже кастинг она прошла опять же благодаря Делберту, который замолвил словечко за свою бывшую жену перед кем надо.
– Ах, милочка, добрый вечер! – ответила та, обмениваясь с Миленой поцелуем в щеку, но даже не смотря в сторону хозяйки. – И тогда я поняла, что эти ничтожества пытаются принизить мою роль в нашем сериале. Интриги, интриги, интриги! Ведь весь сериал держится исключительно на мне, а они заявили, что так как рейтинги девятого сезона резко упали, то пока что никто не может гарантировать, что десятый, юбилейный, все же будет сниматься. А если и будет, то без моей героини, которая должна умереть, раздавленная поездом, в самом конце последней серии девятого сезона.
– Мама, ты не имеешь права разглашать подобные детали, – произнесла сидевшая на одном из диванов несколько толстоватая девица с блеклыми волосами – дочь Шэрон от Делберта, которую звали Эйприл.
Вообще-то, Эйприл родилась в марте, на несколько недель раньше положенного, но Делберт, рассчитывавший, что она появится на свет в апреле, в том же месяце, когда родилась и чтимая им матушка, настоял, чтобы ее все равно назвали именно так.
Эйприл, опять же благодаря отцу, снялась в нескольких незначительных фильмах, хотя Делберт и заявлял громогласно, что таланта у нее ни на грош и что лучше бы она занялась чем-то иным, например, вышла замуж за приличного биржевого брокера и родила Делберту парочку внуков.
И он был прав, как всегда, выдав то, что у всех и так вертелось на языке. Таланта у Эйприл было ни на грош, однако она, как и мамочка, не желала это признавать. Впрочем, девчонка была особой безобидной, в отличие от своей старшей сестрицы, Златы.
– Ах, в самом деле, я и забыла! – всплеснула руками Шэрон. – Ну, ничего, претензий у них не будет. Потому что если что, то я пригрожу им карами со стороны Белого