или, на худой конец, поощрение, и ни в коем случае не высказывать свое мнение и тем более не пускаться в абсолютно ненужные и столь опасные дискуссии.
Следуя за супругом по коридору, Милена внимала потоку брани, лившейся на головы – седые, темноволосые, лысые – этих идиотов. Они подошли к трапу, около которого стоял пилот. В лицо Милене ударил резкий, смешанный с дождем ветер.
Она заметила статного, коротко стриженного блондина – Грэга Догга, заместителя главы секретной службы, ответственной за охрану президента.
– Мистер президент, все в полном порядке! – доложил он, а Делберт в отеческой манере потрепал Грэга по плечу.
– Ну, за исключением этих идиотов, все в самом деле в порядке! Потому что у меня всегда все в порядке, запомните это! Недаром я – Делберт Грамп!
Милена знала: супруг не просто твердил эту фразу, а свято верил в то, что только что сказал. В своем представлении он был самым великим, удачливым и умным президентом Соединенных Штатов Америки – причем не только в прошлом и настоящем, но наверняка и на все времена в будущем.
– Так точно, сэр! – отрапортовал Догг, и Делберт пожал руку пилоту.
С другого конца вынырнула Злата, желавшая спускаться по трапу прямиком за своим отцом, но Милена, с доброй улыбкой встав у нее на пути, тихо (привычку говорить тихо она тоже переняла у Жаклин, которая никогда не повышала голос, а в случае конфликта, наоборот, его понижала: ведь прислушиваются не к тем, кто орет, а к тем, кто шепчет) проронила:
– Думаю, тебе надо позаботиться о твоих близнецах. Они ведь соскучились по мамочке, пока ты в течение всего перелета, бросив их, сидела с отцом…
И, оттеснив ее, взяла за руку неуклюже протиснувшегося сквозь напиравшую толпу свиты Тициана. Поцеловав сына в макушку, Милена рукой в черной перчатке поправила его непослушные длинные волосы и, прекрасно зная о неприязни отпрыска к журналистам, наверняка их поджидавшим (в этом он был полностью солидарен со своим отцом), произнесла по-герцословацки:
– Не бойся, нас ждет лимузин…
Злата навострила уши, стараясь понять, о чем же Милена говорит с сыном, однако по-герцословацки она не понимала, только немного по-сербски, и то толком не умея на нем говорить – ее мамаша в свое время не особенно утруждала себя тем, чтобы привить дочурке язык тех мест, откуда была сама родом.
Милена же, в противовес своей предшественнице, целенаправленно учила сына герцословацкому – она не сомневалась, что если он в Герцословакии и побывает, то только проездом, и что жить ему там точно не придется, однако хотела, чтобы ее ребенок свободно владел языком ее небольшой балканской родины.
Хотя бы для того, чтобы иметь возможность общаться с ним так, чтобы другие не понимали, о чем же они ведут беседу.
– Папа ужасно не любит, когда ты говоришь с ним на этом жутком языке этой бедной коммунистической страны! – ворчливо произнесла Злата. – Если журналисты пронюхают, то используют это против папы. Неужели это так сложно