нашей новой коллеги.
– Сарх, там по поводу девочки никакого пояснения не было в представлении? Что нам с ней делать?
– Ничего не было, шеф. Раскрывать или нет нашу основную деятельность – на наше усмотрение.
– Хм. Император, как всегда, темнит. Ладно, пусть пока как есть остается. Если девчонка заметит, что у нас не все прозрачно, и задаст правильные вопросы – тогда посмотрим. А нет – так нет, пускай это вроде как экзамен будет. Вообще вроде ничего, не зануда, мне понравилась. Да и способности ее надо получше выяснить, если правда, что я о таких слышал – нам повезло. Может, и окажется полезной.
Господин Лайвес действительно выглядел нездорово. Да, откровенно говоря, выглядел он так, что краше в гроб кладут. Иной зомби дал бы господину Лайвесу фору. Судя по личному делу, Ричард Лайвес был человеком пятидесяти пяти лет от роду. Но глядя на него, я бы никогда так не подумал. Он больше смахивал на гоблина, умудрившегося прожить как минимум в три раза дольше. Абсолютно прозрачные волосы, кожа бледно-зеленая, белки глаз желтого цвета. Супруга долго не хотела пускать нас в его спальню, и я вовсе не был удивлен. Не знаю, чем болен этот господин, но возникало опасение, что любое усилие, например, требуемое на то, чтобы открыть глаза, может стать для него последним. Говорить ему, конечно, тоже было трудно, и он был явно чрезвычайно обеспокоен нашим визитом.
– Неужели Стокс не справляется? – с трудом просвистел он. – Мне казалось, он довольно шустрый молодой человек. Когда я уходил, он уверял меня, что со всем справится. Да и что там не справиться? Работа у нас есть, но уж не настолько сложная.
– Все в порядке, господин Лайвес, это просто проверка, не более, – уверил его шеф. Мы просто хотели уточнить некоторые детали, не отраженные в отчетах, но, видя ваше состояние, думаю, помощь требуется нам не настолько сильно, чтобы вас беспокоить, – бесцеремонно высказался шеф.
– Да, этот недуг что-то никак от меня не отвяжется, такая досада, – устало прикрыв глаза, прошептал начальник Миграционной службы. – Вероятно, мне придется в ближайшее время просить об отставке – и это еще до шестидесяти, какой позор! В моей семье никто не уходил на покой раньше восьмидесяти лет.
– Господин Лайвес, только один вопрос, – поинтересовался Ханыга, – почему вы не обращаетесь к государственным лекарям?
– О, зачем мне государственный лекарь, если моя супруга до недавнего времени им и была? И только моя неожиданная болезнь заставила ее покинуть службу, чтобы полностью сосредоточиться на уходе за мной. Она одна меня и поддерживает. Сыну некогда, у него свои заботы. Ей, бедной, трудно приходится…
– Неужели? – изумился Ханыга. – Что ж, тогда это все объясняет.
В этот момент в комнату неслышно проскользнула леди Лайвес и шепотом попросила нас удалиться – супругу пора было снова принимать лекарства. Мы послушно развернулись, чтобы уйти, но больной снова заговорил:
– Господа, прошу вас, не затруднит ли вас прислать мне результаты проверки? Все-таки не каждый день с нами