лабораторию или морг: белый кафельный пол, застекленные шкафы вдоль стен, в центре – оцинкованный стол, а в углу причудливое кресло, похожее на электрический стул. Довершало сходство некое подобие шлема, увитое проводами и подсоединенное к черной коробке, закрепленной на стене. Сбоку от нее торчала рукоять рубильника.
– Приспособление для лоботомии, – хрипло сказал Голиков. – При помощи его загубили Лену!
– Боже! Какая отвратительная вонь! – простонал Куракин. – Откуда она?!
– Вероятно, из тех банок, – ответил я, указывая на ближайший шкаф. На полках за стеклом виднелось несколько сосудов, заполненных бесцветной жидкостью.
– Химик хренов! – выругался Юрка. – Эта дрянь для…
Тут он осекся. Наверху послышался сдавленный стон, и мертвое тело Вороны, задевая за ступеньки, свалилось вниз. Затем с лязгом захлопнулась крышка люка. Мы очутились в ловушке. Владимир Николаевич, держась за грудь, мягко осел. Лицо его посинело, глаза закатились под лоб, челюсть отвисла.
– Хватит паясничать! – раздраженно крикнул Голиков.
Куракин не отреагировал.
– Навязался на нашу шею, – продолжал бушевать Юрка. – Слизняк паршивый! Чмо болотное!
– Заткнись! – рявкнул я и, наклонившись над коммерсантом, взял его за руку. Пульс не прощупывался. Владимир Николаевич был мертв.
– Чего там? – нетерпеливо спросил Голиков.
– Разрыв сердца! Слишком много на бедолагу свалилось потрясений! А ты орешь, как мудак!
Юрка сконфуженно промолчал. Оставив Куракина, я подошел к Вороне и перевернул тело на спину. Под левым соском торчал загнанный по самую рукоятку финский нож. В глазах застыло удивленное выражение. Парень не успел понять, что с ним произошло. Очевидно, нож метнули издали. Вряд ли кто сумел бы неслышно подкрасться к Вороне, обладавшему при жизни прекрасным слухом и молниеносной реакцией.
– Сказка приближается к концу, – грустно усмехнулся Голиков, передергивая затвор пистолета. – Кстати, где «дипломат» с винтовкой?!
– Оставил наверху, – потупившись, промямлил я. Вопреки ожиданиям, Юрка не стал ругаться, а только с укором посмотрел на меня и покачал головой. Неожиданно снова лязгнула крышка люка, кто-то злорадно расхохотался, и прямо у нас под ногами разбилась большая стеклянная капсула, из которой повалил едкий газ. Горло мое словно стиснули ошейником, глаза заволокло туманом. Последнее, что я увидел, – стремительно приближающийся пол. Потом все исчезло.
– Когда они очнутся?!
– Примерно через час…
(Голос казался странно знакомым, но я никак не мог припомнить, где и при каких обстоятельствах его слышал.)
– Что будем с ними делать, наставник?
– Ха-ха! Посмотрим!.. Ребятки причинили немало беспокойства! За это им придется ответить!..
Я попытался открыть глаза, но без толку. Веки налились свинцом, по вискам барабанили раскаленные молоточки, а содержимое желудка настойчиво просилось наружу. Мозги работали плохо.