с нами в больницу. Должно быть, как только наш автомобиль выехал со двора и скрылся за поворотом, он сказал себе, что проблема решена. Откуда ему было знать, какая буря бушует в моем сердце?
Сидя в приемной, я разглядывала плакаты на стенах. Один сообщал о пользе витаминов для беременных. На другом молодая мать в кресле-качалке кормила из бутылочки младенца; и расслабленная поза, и весь ее облик воплощали в себе счастье и покой.
На столе рядом лежала толстая пачка журналов. Но читать я не могла. Меня тошнило. Тошнота усиливалась всякий раз, когда я поднимала глаза на женщину напротив – беременную, как видно, на последних сроках. Живот ее напоминал огромный мяч, и она поглаживала его мягкими, успокаивающими движениями.
Тошнило меня от токсикоза, но еще больше – от волнения и невыносимой мысли, что вот-вот, совсем скоро из меня вырежут моего ребенка.
Мама, сидя на соседнем стуле, читала детектив. Я не понимала, как она может держаться так невозмутимо, словно пришла к врачу из-за какой-нибудь простуды!
Миа сидела рядом со мной и жевала резинку.
– Ты как? – тихо спросила она.
Я сглотнула, борясь с тошнотой.
– Паршиво.
– Ты совсем зеленая. Что, мутит?
Рот я открывать боялась, так что просто кивнула.
Миа решительно поднялась с места:
– Пошли. Туалет вон там.
Мама подняла глаза от книги.
– Ей нехорошо, – пояснила Миа. – Я отведу ее в уборную.
Мы вышли и торопливо, почти бегом, двинулись по коридору. Мне казалось, все встречные провожают меня взглядами – и осуждают. Но теперь было уже все равно. Я влетела в туалет, даже не запираясь и не включая свет, склонилась над унитазом и рассталась со своим завтраком. Лишь смутно я сознавала, что Миа у меня за спиной щелкнула выключателем, задвинула защелку и убрала волосы с моего лица.
На завтрак я съела немного и еще пару минут содрогалась от бесплодных рвотных приступов. Миа оторвала туалетную бумагу и протянула мне; я высморкалась и утерла слезы.
– Ну как? – спросила Миа. – Теперь лучше?
Я кивнула. Поднявшись, закрыла крышку унитаза, села на нее и уткнулась лицом в ладони.
– Ты уверена, что этого хочешь? – тихо спросила Миа.
Я подняла голову.
– А что мне остается? Мне шестнадцать, и я беременна.
– Всегда есть выбор, – ответила она. – Это твое тело. Только тебе решать.
– Я уже согласилась. Сказала папе…
– Неважно, что ты сказала папе, – твердо заявила сестра. – Всегда можно передумать. Я просто не хочу, чтобы ты потом об этом пожалела.
Я встала, чтобы умыться, затем оторвала еще кусок туалетной бумаги и вытерла лицо. Миа, прислонившись к двери, смотрела на меня.
– А что думает Глен? – спросила она.
– То же, что и я.
– И что же?
– Он тоже не знает, что делать. Совершенно растерян. – Я вытерла руки и бросила скомканную бумагу в мусорную корзину. – Но сказал, что будет на моей стороне, что бы я ни решила.
– А если