многовековую историю драконбола афганские джинны становились чемпионами мира едва ли не чаще остальных команд. По общему рейтингу, они опережали даже гандхарв и бабаев и лишь незначительно уступали невидимкам. Недаром спортивные обозреватели называли их «мировыми вышибалами». Любая команда, встретившаяся с джиннами на игровом поле, терпела поражение с головокружительным счетом.
– Ну, всё! Конец нам! Теперь точно не прорваться в финал! – пораженчески воскликнул Демьян Горьянов.
– Ты, главное, с пылесоса не упади. Все равно от тебя никакого проку. На месте Соловья я давно заменил бы тебя на Дусю Пупсикову, – заявил Баб-Ягун.
Пупсикова благодарно заморгала, но бестактный Ягун тотчас добавил:
– Увидев её в воздухе, все джинны немедленно станут умирать от смеха и упустят все мячи. А Дуся не будет терять даром времени, свалится на голову их капитану и примется его тискать...
Крупная, с куриное яйцо, зеленая искра оторвалась от кольца Медузии и лопнула с сухим треском.
– Прошу внимания! От имени преподавателей школы Тибидохс я собираюсь сделать приятный сюрприз лучшему игроку, великолепно проявившему себя в матче с гандхарвами!
Едва услышав про сюрприз, Гробыня немедленно вскочила и с величайшей готовностью выдвинулась вперед. Казалось, её беспокоит одна только мысль: хватит ли у неё рук самой унести все приятные сюрпризы и не следует ли мобилизовать для этого своих прихехешников.
Однако Медузия даже не повернулась в её сторону. Вместо этого она подала кому-то знак. Четверо степенных домовых в русских кафтанах, пыхтя, внесли в зал большой, великолепно отполированный инструмент. Одному из домовых, шедших позади, его шапка все время сползала на глаза.
С интересом разглядывая то, что несли домовые.
Таня машинально любовалась новой полировкой, придававшей инструменту, который – в этом она была убеждена – никогда не видела прежде, приятный ореховый оттенок.
– Нашим мастерам пришлось потрудиться, прежде чем они привели его в надлежащий вид. Понадобилось заменить струны, заново покрыть все лаком и серьезно отреставрировать гриф, Особой спешки не было, и именно поэтому я попросила сделать все не торопясь и тщательно, – нетерпеливо оглядываясь, словно ожидая кого-то, продолжала Медузия.
Никто не выходил. Профессор Клопп язвительно хихикнул и покосился на Сарданапала.
Ванька подтолкнул Таню плечом.
– Эй, ты чего? Заснула? Иди скорее! Это же твой контрабас! – удивился он:
– Не мой! – буркнула она.
– Как не твой? Смотри внимательнее! Ты что, его не узнаешь? – рассердился Ванька.
Таня не двигалась с места. Домовые приблизились к ней и принялись возбужденно попискивать, явно требуя, чтобы их освободили от их ноши. Особенно негодовал тот, на глаза которого сползла шапка, а поправить её он не мог: руки были заняты.
Сомнений больше не оставалось, Девочка взяла контрабас. Струны загудели – низко и одновременно, как будто знакомо. Сердце у Тани