тцарских дочерей в жены и наложницы, а сыновей – в заложники…
Гойтосир повернулся к Чеху и Русу. Узкие губы сжались, он несколько мгновений рассматривал братьев. В толпе стало мертвенно-тихо, каждый затаил дыхание.
– Теперь боги скажут слово Чеху, – изрек Гойтосир медленно. – А что изрекут, того не смогут отменить ни они сами, ни… чужие.
Рус переступал с ноги на ногу. Солнце жгло голову, но между лопатками было холодно, будто приложили лезвие ножа. Среди толпы он постоянно вычленял бледное взволнованное лицо Ис. Она не отрывала от него больших темных глаз, иногда вскидывала руку, пальцы шевелились, и он чувствовал, как от их кончиков струится тепло.
Глава 13
Солнце поднялось в самый зенит, затем неспешно сползло к закату, небо окрасилось в багровые тона, а знака от богов все не было. Вокруг капища уже полыхали костры, люди ставили котлы с водой, жарили мясо, далеко не уходили, ждали.
Чех высился у ограды как свежеотесанный столб из дуба. Недвижимый, широкий, он стоял, сложив могучие руки на груди. Лицо было недвижимым, глаза из-под приспущенных век смотрели прямо. Он выглядел бесстрастным, даже Русу иногда так казалось, но в другие моменты замечал либо напряженные, как для боя, плечи, либо сжатые губы, либо старший брат спохватывался и приклеивал к губам лишнюю сейчас легкую улыбку.
Лех успел несколько раз отлучиться, возвращался чуть хмельной, счастливый, рот до ушей, жадно спрашивал:
– Ну как?
– Никак, – отвечал Рус, а Чех хранил молчание.
– Я сейчас приду, – отвечал Лех и снова исчезал.
Солнце зависло над темным краем земли, Лех прибежал, с разбега налетел на Руса, ухватился, чтобы не упасть:
– Все еще?..
– Все еще, – ответил Рус убито.
Лех стиснул его за плечи:
– Жди. Еще наше счастье не померло. И мы у богов не лишние на свете!
Но голос звучал виновато. Боги уже сказали, что он не лишний. Еще как не лишний!
Рядом раздался шумный вздох. Это Чех, забывшись, на миг расслабил мышцы груди, а в глазах его, устремленных на запад, промелькнуло голодное затравленное выражение. Солнце, главный бог скифов, коснулось темного края, а знамения все нет. Как и Русу. Что хотели сказать боги? Что ему оставаться здесь? На развилке?
Он покосился на Руса. У того лицо вовсе жалкое.
Внезапно не крик, а общий вздох всколыхнул вечерний воздух. Только краешек солнца выглядывал из-за виднокрая, но вдруг оттуда протянулся багровый луч, ударил о лезвие топора с такой силой, что разбрызнулись искры, кроваво-красные, больно ударили по напряженным глазам.
И все увидели, как пурпурный луч, отразившись от лезвия, указал исчезающим в сумерках острием на запад. Прямо вдоль правой дороги.
Гойтосир не успел раскрыть рот, как солнце вспыхнуло напоследок и опустилось, лучик исчез, и лезвие топора снова блестело холодно и загадочно.
– Боги сказали, – выдохнул он с великим облегчением. – Боги указали путь…
Чех развел скованные