как сообщают, и от природы был в высшей степени одарен способностями к красноречию на государственном поприще и ревностно упражнял свое дарование, ― рассказывает Плутарх о некоторых способностях и особенностях характера Цезаря, ― так что, бесспорно, ему принадлежало второе место в этом искусстве; однако первенствовать в красноречии он отказался, заботясь больше о том, чтобы стать первым благодаря власти и силе оружия; будучи занят военными и гражданскими предприятиями, с помощью которых он подчинил себе государство, он не дошел в ораторском искусстве до того предела, который был ему указан природой. Позднее в своем произведении… он сам просил не сравнивать это слово воина с искусной речью одаренного оратора, посвятившего много времени усовершенствованию своего дара».
С Плутархом солидарен и Тацит:
«Разумеется, мы простим Гаю Цезарю, что вынашивая великие замыслы и постоянно погруженный в дела, он достиг в красноречии меньшего, чем от него требовал его божественный гений».
Цезарь, ни мгновенья не раздумывая, покинул Родос, как только рядом появилась «горячая точка»: понтийский царь Митридат опять вторгся в римскую провинцию. «Чтобы не показаться безучастным к бедствиям союзников, Цезарь… переправился в Азию, собрал вспомогательный отряд и выгнал из провинции царского военачальника, удержав этим в повиновении колеблющиеся и нерешительные общины» (Светоний).
Молодой Гай Юлий достиг огромной популярности в Азии; он смог, будучи частным человеком, собрать флот и войско; но как Париж был мечтой честолюбивого гасконца из знаменитого произведения Дюма, так и карьера любого римлянина начиналась в Риме. Именно там можно было получить первую выборную должность ― первую ступеньку к власти и славе.
Гай Юлий больше не вернется на Родос, но прежде, чем отправиться в Италию он решил применить полученные на острове знания. В Греции он привлек к суду по обвинению во взяточничестве Публия Антония. Кроме прочего, своими действиями он желал отблагодарить греков за усердную помощь в борьбе с пиратами и войском Митридата. «Цезарь так энергично повел дело, что Антоний обратился с жалобой к народным трибунам в Рим, ссылаясь на то, что в Греции он не находится в равном положении с греками» (Плутарх).
Весьма любопытны подробности возвращения Цезаря в Рим, описанные Веллеем Патеркулом:
«Он поспешил в Италию и, чтобы его не заметили пираты, державшие тогда в своих руках все моря, а их враждебное отношение к себе он заслужил, пересек очень широкий залив Адриатического моря на четырехвесельном судне вместе с двумя друзьями и десятью рабами. Заметив во время плаванья, как ему показалось, пиратские корабли, он разделся и привязал к бедру кинжал, готовый к любому повороту судьбы, но вскоре понял, что это обман зрения: издали он принял деревья за мачты и реи».
Цезарь отдавал себе отчет, что он поднял руку на могущественную организацию, и не только вполне справедливо опасался мести со стороны властителей