вас я бы сделала более, чем для него, гораздо более.
– В таком случае сделайте это для меня. Позвольте мне думать, что я не получил еще ответа на мое предложение, отсрочьте ваше решение на месяц, до Рождества… до какого вам угодно времени, лишь бы только я знал, что дело это еще не решено, и мог бы сказать это дяде Кристоферу.
– Бернард, это будет бесполезно.
– Это, по крайней мере, будет показывать ему, что вы намерены подумать.
– Напротив, у меня нет такого намерения, вовсе нет. Я знаю очень хорошо, и с моей стороны было бы весьма нечестно, если бы я решилась вас обманывать.
– Значит, вы хотите, чтобы я передал дяде непременно этот ответ?
– Откровенно вам скажу, Бернард, для меня решительно все равно, что бы вы ни сказали дяде по этому делу. Он не имеет никакого права располагать моей рукой, и потому мне нет ни малейшей надобности обращать внимание на его желания. Я в нескольких словах объясню вам свои чувства по этому вопросу. Я не выйду замуж против желания мама, даже если бы она и пожелала, я не выйду против своего собственного желания. Что касается до дяди, я вовсе не считаю себя обязанною соглашаться с его желаниями по вопросу, касающемуся собственно меня.
– Но ведь он глава нашего семейства.
– Для меня это ничего не значит.
– Он всегда был так великодушен ко всем вам.
– В этом я с вами не согласна. Он не был великодушен к нашей маме. Напротив, в отношении к ней он весьма суровый и скупой человек. Он отдает ей свой дом потому только, что ему непременно хочется, чтобы Дели перед светом и людьми казались респектабельными, и наша мать живет в этом доме, собственно, из-за нас. Будь моя воля, я бы завтра же оставила этот дом, а если не завтра, то сейчас же после свадьбы Лили. Я охотно и немедленно отправилась бы в Гествик и жила бы там, как живут Имсы.
– Мне кажется, Белл, вы неблагодарны.
– Нет, я не неблагодарна. Вы говорите, Бернард, чтобы я посоветовалась с дядей насчет моего замужества, но я скорее бы посоветовалась с вами, нежели с ним. Если бы вы позволили мне смотреть на вас как на брата, я бы не задумалась дать вам обещание не выходить замуж за человека, выбор которого вы бы не одобрили.
Такие отношения между ними ни под каким видом не согласовались с видами Бернарда. Не дальше как недели четыре или пять он думал, что лично сам он не слишком беспокоился об этом браке. Он говорил самому себе, что кузина ему нравилась, что весьма недурно было бы для него сделаться семьянином, что его дядя был рационален в своих желаниях и довольно щедр в своих предложениях и что поэтому ему следовало жениться. Ему и в голову не приходило, что кузина откажется от такого выгодного предложения, а тем более не мог он допустить мысли, что через этот отказ ему придется пострадать. Он, конечно, далеко не питал того чувства, которое обнаруживают влюбленные, высказывая, что они для любви своей готовы пожертвовать всем, что для них дорого в жизни. В то время, когда он, сидя подле Белл на мягкой траве подле живой изгороди, рассказывал ей повесть своей томной любви, ему казалось, что он вовсе ничего не приносил