горел свет, но и там хозяин угомонился. Глубоко за полночь, когда тишина и тьма объяли городок безраздельно, в сад, окружавший дом, проникла еле различимая фигура, которая прокралась к кухонной двери. Послышался негромкий хруст отпираемого замка. Дверь, заделанная на зиму, охнула и поддалась. Оглянувшись, черный силуэт проник в дом.
Более ничего не нарушило ночной покой.
3. О падении нравов вообще, «O tempora! O mores!», так сказать
1902 год, апрель.
Печальные происшествия, случившиеся ныне, дали повод газетным репортерам для зажигательных статеек, которыми они веселили публику. Так, они сообщали: «18 марта в Москве было совершено покушение на обер-полицмейстера города Трепова. В начале второго часа дня, во время приема просителей в обер-полицмейстерском доме из толпы просителей вдруг стала протискиваться неизвестная женщина, на вид около 30 лет, одетая в черную юбку и кофточку, и, растолкав, насколько было возможным, стоявших впереди нее, направила руку с револьвером на генерал-майора Трепова. Она два раза спустила курок, но, к счастью, выстрела не последовало. Оба раза револьвер давал осечку. Револьвер старый, малого калибра, оказался заряженным шестью зарядами. Преступница арестована».
Выяснилось, что покушение совершила слушательница женских курсов, домашняя учительница, некая барышня Алларт. Дурной водевиль состоял в том, что 9 февраля она была задержана в Университете при студенческих беспорядках, а за три дня до покушения на обер-полицмейстера освобождена по его личному распоряжению, которое он дал, будучи растроганным слезами ее матери и болезненным состоянием самой смутьянки. И как она отплатила за милость!
Мало того! 2 апреля случилось преступление чудовищное, на которое газетчики накинулись, как голодные волки. Они доносили: «Около часа дня при входе министра внутренних дел Сипягина в помещение комитета министров, в Мариинском дворце приехавший за несколько минут до этого в карете и ожидавший министра в швейцарской неизвестный человек в военной офицерской форме, подавая запечатанный конверт, произвел в министра четыре выстрела, убив Сипягина и тяжело ранив его егермейстера». Раненого доставили в Максимилиановскую лечебницу, но от полученных ран тот скончался.
Преступник не пытался скрыться, а отдал себя в руки полиции. Им оказался некий Степан Балмашёв, член боевой организации эсеров. Вместо раскаяния он потребовал над собой суда и расстрела. Никакие уговоры, не исключая слез его матери, на убийцу не подействовали.
Корень зла, как видимо, заключается в том, что газетам дали слишком много вольности. Одни пишут о чем ни попадя, другие читают до одури. Результатом является то, что у читающей молодежи окончательно свихнуты мозги. Все это творится при полном попустительстве полиции. Чего же мы еще хотим!
4. О пользе ночных прогулок
1902 год, 25 апреля. Павловск.
Вечер обещал быть чудесным. И никаким другим быть не мог. Василий Ильич Антонов ощутил это своим большим и, в общем, незлым