блаженны родители, почитаемые не только при жизни, но и по уходе из нее. Каждому посещающему кладбище знаком, конечно, лаконичный текст эпитафий, начинающийся словами «Дорогому», «Любимому», «Незабвенному» и заканчивающийся клятвенными обещаниями усопшему: «Память о тебе будет жить вечно в наших сердцах», а ниже – перечень признательных потомков и родни. Но время, как известно, притупляет остроту переживаний, а у некоторых потомков – заодно и память о «незабвенном» предке. Свидетельством тому служат далеко не одиночные, но очень уж одинокие могилы. Заросшие бурьяном выше ржавых и покосившихся оград, с облезлыми надгробиями и потускневшими табличками: «Спи спокойно…» (и верно – спокойней уж некуда) – эти забытые родственниками могилы воспринимаются как немой укор, как пощечина тем, кто когда-то клялся чтить до конца своих дней память усопшего. Поблекшие от времени эпитафии читаются как злая насмешка и утонченное издевательство над этой памятью, над «любовью к отеческим гробам».
Охватить все формы того, что можно условно назвать антиподом почитания предков, конечно, невозможно. Это уродливое разнообразие имеет широкий диапазон проявления: от предательского равнодушия до открытых оскорблений и даже агрессивности. В большинстве своем эти формы достаточно откровенны, их цинизм очевиден.
Однако некоторые, дальновидные, потомки умело маскируют свой эгоизм и потребительское отношение к предкам тем, что оказывают им мелочное, незначительное внимание прилюдно, при надежных свидетелях. Даже если истинная цель такого почитания ясна и отцу, и матери, все равно приятно, когда соседи и знакомые принимают все это за «чистую монету». Завидуя счастливым родителям, они ставят их потомка в пример своим непочтительным чадам. Но рано или поздно все тайное становится явным. Правда, смотря для чьих глаз.
Читателю, естественно, знакомы ситуации, когда так называемая забота о человеке может быть настолько унизительной, что лучше бы ее не было вообще. Подобное нередко случается и в пределах родственной диады. Здесь забота такого рода нередко выступает в «специфической» форме почитания предков, за которой скрывается глубокое непочтение к ним. Причем, настолько глубокое, что его не видят (или не хотят видеть?) ни почитатели, ни почитаемые. Я имею в виду широко бытующую практику дарения родителям старых домашних вещей, ставших ненужными в результате приобретения новых. В самой замене, предположим, очень старого телевизора, имеющегося у родителей, на старый, но не очень, предлагаемый им детьми, есть, конечно, рациональное зерно, но, к сожалению, нет зерна нравственного. Это пример почитания предков по остаточному принципу: «На тебе Боже, что нам негоже». Ясно, что такого рода «детская хитрость», будь она сполна оценена родителями нравственно, не могла бы не оскорбить их достоинство. Ведь меркантильное желание детей настолько прямолинейно и очевидно, что попытка выдать его за почитание и заботу, казалось бы, никак уж не