хорошеньких девушек всегда такие очаровательные прихоти…
Я отшатнулась от него, раздосадованная на свою заторможенную реакцию и изумлённая внезапным поворотом со бытий.
– Дань, – заглянула парню в глаза, пытаясь вложить в свои слова как можно больше уверенности и искренности. – Это просто шапочка. Я ничего такого не хотела. Не думала…
Он широко улыбнулся и на короткое мгновение стал похож почему-то на Севера, хотя между этими двумя вообще ничего общего не было.
– Просто у тебя, должно быть, много друзей, – продолжила убеждать я, дрогнув на «должно быть». Потому что в этом месте смело можно было говорить «я точно знаю», потому что я проверяла.
– И я подумала, что ты сможешь сделать мне хорошую рекламу…
– О, да. Это я смогу, – Котик кивнул, подхватывая меня под руку и всё с тем же выражением на лице.
Не скажу, что его интерес был неприятен. Не был. Данила симпатичный парень и… И, в конце концов, все мои воспоминания об интересе такого рода, который кто-либо когда-либо проявлял в мой адрес, ограничивались взглядами покойного Могилевского. И этот опыт сложно было назвать приятным…
Но как это всё не вовремя.
Возможно, я смалодушничала, не расставив в наших отношениях все по своим местам. Надо было сразу отрезвить Данилу решительным «нет». Но это было действительно лестно: ловить на себе задумчивые взгляды, заставлять чужие глаза загораться огнём. И, наверное, я всему этому потакала, позволяя себе наслаждаться этими совершенно незаслуженными жаркими взорами, хотя я заранее знала, что дальше зайти не позволю.
Всё надо было прекратить, например, в среду, когда Котик, протягивая мне снятую с верхней полки книгу, задержал мои ладони в своих руках. Надо было не сбегать, когда он открыл рот для того, чтобы что-то… Я уже тогда знала, что именно – сказать, а выслушать и ответить. И прекратить это всё.
Хотя бы в четверг, раз уж во вторник и среду я не смогла найти в себе сил.
Я же, вместо того, чтобы задуматься к чему может привести такое безалаберное поведение, активно изучала жизнь в Корпусе, училась и вязала всё своё свободное время.
К утру пятницы серое пончо с тонкими чёрными вставками было готово. Лёшка сказала, что оно офигенное. Данила же в своей характеристике был более конкретен:
– Тепло, функционально – сама поймёшь во время первой же ночёвки в поле. А главное, унисекс. Мне нравится, – посмотрел на меня одним из тех самых своих взглядов и добавил: – Очень-очень нравится, – ловко перехватил мою руку и прижался к ней губами. – Оль, ты же видишь…
Нет. Нет-нет-нет! Ничего не вижу и видеть не хочу. Пожалуйста, Данька, давай оставим всё, как есть!..
– …видишь, что я с ума от тебя схожу…
– Дань…
– Нет, подожди, не перебивай. Я готовился. Я думал. Много. С самого понедельника, когда ты попросила помочь тебе с химией… Ёлка, ты совсем не умеешь врать!
Я вдруг почувствовала себя актёром в незнакомой пьесе, когда рампы зажжены, занавес поднят, полный зал зрителей