бы не подумала, что такие простые вещи могут заставить мою душу петь.
Наверное, именно поэтому тот дневной переход не показался мне таким утомительным, как предыдущий.
К сумеркам мы добрались до леса и основательно в него углубились. А потом Север наконец объявил привал. Мы, словно кегли, попадали в неглубокий снег. Приказа ставить лагерь уже никто не ожидал. Минут через пятнадцать народ закопошился, прорывая доступ к земле, а я решила помочь Зверю поставить палатку для саней.
– Тебе не стоит выглядеть такой счастливой, Старуха, – произнёс мальчишка, ощутимо понизив голос, когда произносил запрещённую Севером кличку. – Среди наших крыс нет, но мы здесь не одни. Есть одиночки и мясо, – мясом парень упорно называл раненых. – И я не стал бы их осуждать, если бы они сделали выводы и озвучили бы их при посторонних.
Я замерла в неудобной позе, раскатывая палатку по снегу, и подняла голову:
– Что ты имеешь в виду?
– Я говорю о Доске почёта! – шёпотом выругался Зверь. – У Севера крыша поехала, если он сам тебе об этом не сказал, но можешь ты убрать со своего очаровательного личика эту дурацкую улыбку?
– Что? О Доске почёта?
Почему мне кажется, что я уже слышала это словосочетание в подобном контексте? И было это не так давно. Интуиция заскреблась где-то в районе солнечного сплетения, однозначно нашёптывая, что разъяснений лучше не требовать – они мне не понравятся.
– Я не понимаю…
– Почему все бабы так реагируют на Севера, он волшебник? Знает какие-то тайные приёмы? У тебя нет разрешения на секс, Старуха. В твоём возрасте пора уже знать, что такие вещи безнаказанно не проходят.
Я покраснела. Уверена, что покраснела, хотя до этого момента я думала, что мой организм на это не способен. Уши, щёки, шея и даже глаза вдруг нестерпимо загорелись и, одновременно с этим, внезапной судорогой сжало горло.
– Ничего подобного. Мы не… то есть я… это так гадко.
– Это Детский корпус, Старушка, – Зверь вдруг смягчился и осторожно взял меня за руку. – Оглядывайся по сторонам и не показывай своих эмоций, если хочешь выжить. Мне всё равно, что у вас там, но… Идёт сюда, – мальчишка отшатнулся от меня. – Только не говори, что это я тебе о Доске почёта сказал.
Что сказал-то? Если бы он действительно сказал, а так – одни намёки. В общем, довольно неприятные, но… Но этого хватило, чтобы душа перестала петь, замолчав на недотянутой ноте, и немедленно на первый план выступили скрипки совести.
– Не смотри на меня так, – пискнул Зверь шёпотом.
Я выпрямилась и, чтобы не вызывать подозрений, принялась рассматривать кору ближайшей сосны.
– Оля, не забываешь пить? – Северов подошёл к нам и посмотрел на Зверя подозрительно, а на меня растерянно.
Могу понять причины его растерянности. Сосна была самой обычной: чешуйчатой, коричневой, очень холодной.
– Не забываю.
– Я уже капсулу установил.
– Хорошо.
– Если ты замёрзла… – он понизил