хотя они не так близки к умме, как мухаджиры и ансары, и не имеют одинаковых с ними прав и обязанностей. Степень общения нельзя назвать абсолютно равной, до сих пор сохраняется аналогия с прежними арабскими различиями между коренными жителями и переселенцами. Примечательно, что умма включает в себя как язычников, так и иудеев, а также и то, что в целом она состоит не из отдельных людей, а из союзов. Человек принадлежит к умме только через посредство рода и семьи. Семьям предписано оставаться такими, какие они есть, и в качестве таковых стать членами уммы. Нет даже представления о возможности появления нового принципа, согласно которому они могут стать членами общины. Даже главы семей остаются на своих местах и не заменяются, например, теократическими чиновниками. Что касается отношения уммы к семьям и определения взаимных обязанностей и обязательств, то семьи по-прежнему несут ответственность за расходы, не носящие исключительно частный характер, а именно выплату компенсации за убийство и выкуп пленных. Пока нет государственной казны. Клиентела тоже относится к родовым и семейным делам, и никто не может отнять клиента у другого. Не ограничена даже важная привилегия гарантированной защиты – иджара; любой может взять под свою защиту чужого человека и тем самым налагает это же обязательство на всю общину. Только на мекканских курайшитов, отъявленных противников Мухаммеда, не распространяется защитная сила иджары.
Умме семья обязуется отдать право на родовую вражду, то есть вражду с другими семьями Медины, ибо главная цель уммы – предотвратить внутренние распри. Когда возникают споры, их должен разрешать суд. «И если между вами произойдет спор в чем-либо, то вернитесь к суду Аллаха и Пророка». Но если внутренний мир нарушен насилием и злым умыслом, то не только пострадавший или его племя, но и вся община в целом, включая родственников самого преступника, обязаны выступить единой силой против него и доставить к отмстителю, чтобы тот заставил нарушителя по справедливости искупить вину. Месть за кровопролитие уже не может превратиться в семейную вражду. Она лишена того опасного элемента, который угрожает всеобщему миру и смягчается в талионе. Действительно, талион существовал еще до ислама, хотя он и не часто применялся, потому что слишком зависел от обеих сторон, чтобы иметь над ними какую-либо силу принуждения. Именно в Медине талион был впервые строго применен, потому что именно там Бог стоял выше крови и по крайней мере в теории обладал настоящим суверенитетом. Но пока еще талион не равнозначен собственно наказанию. Его исполнение по-прежнему находится в руках потерпевшей стороны, и от нее зависит, воспользуется ли она своим правом на месть или откажется и согласится на денежную компенсацию. Тем не менее это свидетельствует о переходе от мести к наказанию. То, что обязанность наказания была взята из рук индивидуума и передана общине, знаменует собой очень важный шаг: возмездие становится обязанностью государства и тем самым превращается в наказание. Этого достаточно,