воскликнул Джона, вбегая в комнату и останавливаясь возле меня. – Смотри! У меня зуб шатается. – Он широко открыл рот и языком надавил на правый верхний зуб, но тот даже не шелохнулся.
– Круто, приятель!
– Ладно, пока! – Братец удалился так же быстро, как и появился.
– Дверь закрой! – крикнула я вдогонку, но Джона либо не услышал, либо просто не захотел помочь.
Я вздохнула и, встав, закрыла дверь. После чего снова сосредоточилась на видео и на гитаре.
Спустя две минуты раздался стук в дверь, и появилась мама:
– Твоя очередь разгружать посудомойку.
– Можно я сначала закончу? – спросила я, кивнув на гитару.
– Я не могу начать готовить ужин, пока занята раковина, а раковина не освободится, пока занята посудомойка.
Я хотела выбить себе еще пять минут, но, взглянув на маму, передумала. Она выглядела более уставшей, чем обычно.
– Хорошо, сейчас приду.
Я закрыла глаза и сыграла еще один аккорд, позволяя вибрации нот проникнуть в руки. Все мое тело расслабилось.
– Лили, поторопись! – позвала мама.
Тьфу ты.
На следующее утро, перед школой, я заглянула на кухню, чтобы позавтракать. Мама уже отвезла Джону и Уайата и сейчас складывала в кладовой белье после стирки. Эшли все еще собиралась – на это у нее уходили часы, – а папа сидел за кухонным столом и читал газету.
Я достала из шкафчика коробку с хлопьями, а пока насыпала их в миску, заметила кое-что на стойке и покачала головой. На бежевом граните лежала пара бус, под ними листочки, и на каждом листочке стояло по две галочки.
– Нет, – сказала я.
Папа взглянул на меня поверх газеты:
– Просто проголосуй. Это же пустяк.
– Ты всегда так говоришь, а потом превращаешь это в большое событие. Кого из друзей ты заставил проголосовать в этот раз? – спросила я, потому что без меня было уже четыре голоса.
– Голосование – это привилегия. Никто никого не заставляет. Это просто развлечение.
– В таком случае голосую за оба варианта, бусы одинаково красивы.
– Нет. Ты должна выбрать.
– Чудаки. Когда вы с мамой так странно себя ведете, то не оставляете нам никакой надежды.
Я налила в миску молоко и села за стол. Папа до сих пор держал газету перед собой, словно читал ее. На самом же деле он пытался усыпить мою бдительность. Притворялся, что соревнование было пустяком.
– Ты ведь знаешь, что мама от тебя не отстанет, пока ты не проголосуешь, – проронил он.
– Конечно, – усмехнулась я. – Все дело в маме. Просто скажи, где твои, и я проголосую за них.
– Это же обман, Лил.
– Зачем ты начал эту традицию? Мама не лезет в твою работу и не пытается превзойти твою причудливую резную мебель.
Папа усмехнулся:
– Она наверняка бы победила.
Я съела ложку хлопьев и, чтобы сменить тему, спросила отца:
– Почему мы до сих пор покупаем газеты? Знаешь, ты