пару секунд она стоит в нерешительности…
Это не Максим. Это не может быть он. Я разговаривала с ним по телефону. Он ждет меня дома. Но вдруг я ошибаюсь?
… прежде чем бросится следом за мальчиком.
Внутри фургона ей перегораживают путь роторный турникет, похожий на те, что ставят в аэропортах или в метро и заваленная рекламными буклетами стойка кассира. С противоположной стороны от вертушки тянется узкий коридор, обшитый голубыми пластиковыми панелями. На стенах – в рамках фотографии животных, инструкция для посетителей и план зоопарка.
За мгновение до того, как в конце коридора хлопает неприметная металлическая дверь, в проеме мелькает тень мальчика.
– Эй, – Катя перекидывает ногу через турникет, надеясь перебраться через него, как какой-нибудь лихой герой блокбастера, но, так и не сумев достать до пола, виснет, вцепившись в верхнюю перекладину. Чертыхаясь и завидуя худенькому мальчику, который наверняка легко пролез в щель между крыльчаткой и ограждением, она видит свое отражение в висящем у стойки кассира зеркале. Зрелище комичное и жалкое.
Надеюсь, тут нет скрытых камер? – думает она. – Не хочется попадать в низкосортные передачи, заполненные закадровым гоготом.
Еще больше раскорячившись и изогнувшись, Екатерина, наконец, перебирается на другую сторону.
Через приоткрытую металлическую дверь, она попадает на огороженную фургонами зоопарка площадь. Составленные друг за другом прицепы образовывают правильный квадрат. Откинутые боковые стенки скрывают колеса и открывают посетителям клетки с толстыми прутьями, за которыми должны находиться животные.
Должны. Но не обязаны.
Сегодня клетки пусты.
Животных тоже эвакуировали? Но как? Прилетел волшебник в красно-белом вертолете и забрал из клеток всех тигров и мартышек? А попугаи полетели сами, будут добираться своим ходом? Глупость какая-то.
В центре площади установлен передвижной ларек, в котором когда-то, когда зоопарк работал и принимал посетителей, продавалось мороженое и сувениры.
Мальчика нигде нет. Она обходит вокруг ларька, надеясь, что он спрятался от нее за противоположной стеной. Дергает дверь, хотя и видит висящий на ней огромный амбарный замок.
– Малыш, – зовет она, оглядываясь. – Просто сними маску, и мы спокойно поговорим.
Не мог же он исчезнуть? – спрашивает она сама себя и тут же и отвечает на этот вопрос. – Мог. Если все это сон или бред. Если он привиделся мне. Как и этот кровавый дождь.
За стеклом ларька на прилавке две заплесневелые булки. Покрытые бурой и серой плесенью они выглядят отвратительно. При одном взгляде на них даже самый голодный человек не сможет не испытать ничего кроме рвотных позывов.
Я просто брежу. Иначе и быть не может.
Она прислоняется к стене ларька и закрывает глаза.
Может, в этот самый момент я нахожусь в шизофреническом отделении? Я привязана ремнями к кровати, и врач вводит очередную дозу транквилизатора в мою исколотую вену. Я ни в чем не могу быть уверенной.
Слезы