углубляясь в стиховедческие дискуссии, замечу: если говорить о современной поэзии, наиболее важным представляется и не длительность паузы, и не ее связь с ритмом. Это было существенно для традиционной лирики с ее жесткой метрической структурой. Раскрепощение просодии, попытки синтеза силлаботоники с дольником, верлибром, становление «гетероморфного стиха»[35], позволяет по-иному взглянуть и на паузу.
Не как на паузу между, а как на паузу о чем-то.
Молчание и отрицание.
Отрицание, обилие «не» в современной поэзии – вообще отдельная тема[36]. Отрицание вносит момент многозначности; отрицая одно, мы как бы потенциально допускаем многое другое («не-белый» может потенциально означать и синий, и красный, и любой другой цвет).
То же мерцание многих альтернатив, возможностей вносит и молчание.
Стихи, в которых основная смысловая нагрузка ложится на отрицание и молчание, вообще написаны исключительно просто, безыскусно.
Яна Токарева:
ничего такого не было ничего
она заснула в комнате у него
а он у окна конспекты свои изучал
и пока она не проснулась свет не включал
с тех пор ни с ним ни с ней ничего сильней
Трижды повторенное отрицание «ничего». Смысловая пауза после первой строки. Еще одна перед последней, усиленная пропуском в самой строке: «ни с ней (не было? не случалось?) ничего сильней». Все это создает эффект второго плана этой вроде бы незамысловатой – и незамысловато рассказанной – истории.
Еще один пример сопряженности молчания и отрицания.
Мария Галина:
Две недели есть у меня,
У меня есть четыре дня,
У меня есть пара часов,
А потом уже нет ничего…
На что есть две недели, четыре дня, пара часов? Мы не знаем. На жизнь? на любовь? на прощание с прошлым (четверостишье входит в ностальгическое стихотворение-цикл «Осень на Большом Фонтане»)?
Наконец, отрицается и это. «А потом уже нет ничего…»
Оба стихотворения – хотя авторы очень разные – написаны на сходном приеме. Отрицание неопределенного. Как бы сказанного, в действительности же – умолченного. Оба написаны намеренно просто, с «бедными» рифмами и «бедной» лексикой. Предельно коротко.
Молчание и малая форма.
С одной стороны – да, стихотворение, в котором паузы важны не менее слов, обычно невелико по размеру.
Олег Чухонцев:
Короче, ещё короче!
Четыре, ну восемь строк
от силы и. .
навылет и поперек
Но «работа молчания» в разных видах малой формы происходит по-разному. Например, с середины 1990-х идет интересное возрождение и развитие традиций античной лирической эпиграммы. У Павловой, Чечика, Хоменко, Салимона. Краткость тут – от классической законченности высказывания.
Вера Павлова:
Святому не скажу, о чём молюсь,
чем мучаюсь, врачу,
не покажу собаке, что боюсь,
мужчине, что хочу.
Мысль