весь мир вокруг него, оставив только звенящую пустоту и мутное зеркальце в руке. На нем появлялись странные надписи, от которых становилось немного легче дышать после каждой новой строчки. Мир вокруг Офира начал сгущаться в темное беспросветное полотно, но он видел лишь зеркальце в руках и больше не думал ни о чем другом, словно погружаясь в это зеркальце сознанием, пока вдруг до него не начали доноситься откуда-то со стороны громкие настойчивые голоса:
– Офир! Открой эссенцию!
– Открой склянку! В твоих руках эссенция!
– Ты сможешь, Офир!..
Мир снова стал превращаться в расплывчатые неразборчивые тени. Офир почувствовал, как любое движение приносит невыносимую боль, словно в его тело что-то стало врезаться острыми гранями.
– Офир!
Офир снова пошевелился, осознав, что держал что-то в руках. Нащупав тонкую пробку, Офир выпустил предмет из рук, не в силах больше что-либо делать. Вдруг все тени загорелись ярким алым огнем. В ужасе Офир как будто открыл глаза, но свет, сменивший темноту, мгновенно его ослепил вновь, и Офир потерял сознание, уже не чувствуя ничего. Лишь отголоском странного эха снова зазвучало имя.
Лиам!..
***
Весь оставшийся день Шамир провел в тревожном ожидании. Стоило ему и Алии прибыть вместе с Икрамом в его дом, в тот же момент со всего Динео были созваны городские советники. На совет Шамира и Алию не пустили, поэтому все то время, что за закрытыми дверями велась важная беседа, они проводили в саду перед домом Икрама, гуляя в вечерних сумерках среди высоких пальм и цветущих клумб. Но красота вокруг не могла затмить собой тревожные мысли Шамира. Он волновался, что будет дальше, невольно опасаясь, что нарушил какие-то законы арья, сразившись с темной тварью в пределах города. Страх в глазах Шамира был столь заметен, что Алия всеми силами старалась отвлечь Шамира разговором.
– Не переживай, Свет мой, отцу не за что тебя наказывать, ты герой! – с улыбкой произнесла Алия, держа Шамира за руку.
Но ее слов было мало, чтобы развеять тревогу Шамира. Слабо улыбнувшись Алии в ответ, Шамир кивнул, не смея что либо ответить вслух. Страшнее открывшейся правды о том, кто именно уничтожил темную тварь, могла быть лишь открывшаяся другая тайна – правда о том, что Икраму все же было за что наказывать Шамира. Как никогда прежде Шамир чувствовал себя двуликим, словно с маской на лице, которую носил не один долгий год. Теперь же предстояло не только понять, какой из двух его образов был настоящий, но и защитить этот образ от возможного разрушения. Его маска могла разбиться на тысячу осколков, и Шамиру было больно даже думать о том, что эти осколки навсегда изранят его вдруг обретенное счастье с Алией.
В вечернем небе уже горели несколько ярких звезд, а ветер все крепчал, становясь по-осеннему холодным. Но ветер ли так холодил нутро или страх, Шамир не понимал, как и не понимал, что ему делать дальше. Привыкнув всегда все держать под контролем, теперь Шамир оказался