карта области и массивный барельеф Российского герба на стенах – это все, что успел в первое мгновение выхватить редакторский взгляд. Однако в самой глубине бесконечного стола сидел небольшой человек, которого за каменным набором настольного календаря, бронзового орла на подставке и телефонов сложно было разглядеть сразу. Мужичок держал в руке большой сигарообразный паркер и изображал беспрецедентное усердие в работе с документами. Гости зависли в состоянии неопределенности в нескольких шагах от входной двери и пребывали в ощущении некоторой неловкости. Удовлетворив себя конфузом пришедших, генерал вскочил и, расплывшись в широкой улыбке, двинулся к гостям, заранее протянув вперед правую руку для приветствия:
– А, местная пресса, добро пожаловать, – сверкая зубами и лампасами, заявил высокопоставленный офицер. Он страстно сжал редакторскую руку, демонстрируя не просто информационную открытость всего Управления внутренних дел края, но и свое личное человеческое обаяние, – Очень рад, очень рад, что вы не забываете рассказывать общественности о деятельности полиции. Где вам удобно присесть?
– Везде, кроме КПЗ, – неуклюже схохмил гость.
– Согласен! – оценил юмор шутки чиновник и на всякий случай добавил, – Про КПЗ мы позже подумаем, когда Вашу газету почитаем.
Редактор, сознавая что большой Бонапарт едва достает ему ростом до плеча, поспешил занять сидячее положение на ближайшем стуле, чтобы ненароком не раздосадовать ерпыля. Генерал и зависший в позе официанта потатуй из пресс-службы нашли места по старшинству вокруг – шеф напротив гостя, полковник – справа. Заранее подготовленный и согласованный список вопросов начинался с биографического экскурса – высокопоставленный офицер был только назначен в Бельгоград, поэтому подобная вводная для беседы была весьма закономерна. Редактор выложил на стол диктофон и нажал кнопку, после чего четко произнес дату, время и место записи звукового трека.
– Кунакбай Ахметгарипович, – на едином дыхании выдал отрепетированное обращение журналист, – «Who is mister Putin?»
Аншефу польстило отождествление его скромной фигуры с образом Отца нации, он даже невольно улыбнулся в свои желтые усы, которые смотрелись под носом, как отработанная деталь полотера. И Кунакбая понесло. То, что планировалось в качестве описания официального бытия начальника, переросло в за приятельскую беседу о семье – верхних и нижних киргиз-кайсацких жузах, дедушке-герое, воевавшему в одной из стрелковых дивизий в Великую Отечественную и воспоминаниям о любимых Советских кинофильмах. Апофеозом открытого диалога стал распаленный монолог начальника о роли милиции и колбасе, который стоит привести в его предметно аутентичном варианте:
«Отношение к милиции поменялось, – генерал перемешал в воздухе указательный и безымянный пальцы правой руки, слегка нарушая свойственную востоку сдержанность, – И все