носками. Как только маленькие кристаллики белого льда стали расступаться под стопами мужчины, он тут же сорвался с места и одним прыжком добрался до берега.
– Ясненько… – сказал Ерёма в пустоту. – Барбосы! – крикнул он собакам, всё так же лежащим на снегу. – Если Я утону, передайте моей жене, что Я ошибся!
Отойдя немного назад для разгона, Еремей Иванович, что было сил, побежал по льду в сторону своего тулупа. Как и в прошлый раз, стометровку он преодолел быстро. Остановившись у вещей, он начал громко, чтобы перекричать собственную панику считать вслух.
– РАЗ! ДВА! ТРИ! ЧЕТЫРЕ…
Подобрав тулуп и шапку, не дожидаясь шестой секунды, он помчался обратно к берегу. Добежав, Еремей упал на землю и громко рассмеялся, борясь с приступом сильнейшего кашля. Подойдя к рядом лежащему белому псу, он укрыл его и себя тулупом, чтобы быстрее нагреть нужную температуру внутри верхней одежды.
– Вот, видишь, Белый, тулуп нам добыл, вот сейчас отдышусь и рюкзак с сумкой добуду.
Немного отогревшись, Еремей таким же способом вернул со льда рюкзак и сумку, в которой была собрана маленькая химическая лаборатория, для взятия первичных проб. Рисковать и пытаться выдернуть из ледяной хватки свои валенки Еремей не стал.
В рюкзаке в основном были личные вещи Еремея, сменная одежда, блокноты, книга и несколько справочников. Самым полезным, на тот момент в рюкзаке было только две банки паштета и банка консервированной кильки. Во внутреннем кармане Еремей так же нашёл швейцарский нож с компасом, подаренный коллегами из Швейцарии. Из сумки с химической лабораторией академик достал две спиртовки и спички.
– Вот так вот, братцы… – сказал он собакам, раздирая на листы справочник по метеорологии.
Порезав на куски часть брезента от сумки, Еремей примотал два плотных куска ткани к стопам тонкими шнурками, это должно было заменить подошву обуви. Наломав от мёртвого дерева горку мелких веток, он сложил их под большой сосной, по округе которой было не так много снега. В туже кучу к мелким веткам пошли оторванные листы справочника. Еремей поджёг обе спиртовки и, укрывая их от ветра, поставил под низ костра. Бумага быстро прогорела, а мелкие ветки дали только мутный белый дым.
– Нет, нет, нет… – зашептал Еремей, стараясь раздуть пламя на мокрой древесине. – Бляха-муха! А-а, чёрт!
Ни одна из попыток разжечь костёр не увенчались успехом. Бумага быстро прогорала, не успевая высушить и поджечь дерево.
– Барбос! – обратился он к белому псу. Размышлять вслух, было для него сейчас единственной возможностью рассуждать здраво. – Мы ведь от Ванавара шли вверх, да? Кажется, на север… значит, село ниже будет, а где будет село, там и переправа. Я ведь прав, а, Барбос?
Собака лишь быстро дышала в ответ.
Собрав все вещи, покрепче укутавшись в тулуп, Еремей отправился вдоль реки на юг в сторону села Ванавара. Собаки, даже без каких-либо команд, тут же пошли за ним. Чтобы забить тяжёлый голос в голове, который называется