фонарем, Ваня остановился на разломанном надгробии с сидящим на его краю ангелом. Посланцу небес здорово досталось. Одно крыло, нос и пальцы ног отбиты. Рука, державшая на ладони Библию, исцарапана.
Не оборачиваясь, Ваня сунул мне фонарь и обеими руками приподнял каменную обложку. Прижав ее к себе, запустил ладонь в углубление и вынул предмет, завернутый в полиэтиленовый пакет.
– Сунь мне в рюкзак, – протянул он сверток через плечо.
Вернув крышку на место, Иван отобрал у меня фонарь и еще посветил по углам. В одной стене глубоко сидела заваленная осколками дверь. К ней была прислонена могильная плита, такая старая, что на ее ноздреватой, точно пемза, поверхности нельзя было разобрать надписей.
Вдруг за нашими спинами раздался шорох, луч Ваниного фонаря метнулся и скрестился с таким же лучом.
– Ага! Попались! Что вам здесь надо?!
Я ахнула и зажала рот ладонями.
Голос был высокий, старческий. Рассмотреть его обладателя мешал бьющий в глаза свет.
– Убери фонарь, малака!17 – крикнул Иван.
Услышав это, человечек по ту сторону света взвился фальцетом:
– Я вызвал полицию, и вы ответите не только за взлом, но и за оскорбление!
– Лучше б ты, Ваня, учил Шиллера, – пробормотала я любимое выражение Розы Михайловны, когда сын делал что-то особо ее огорчавшее.
Он вскинулся было на меня, но я, уже не слушая, заслоняясь рукой от слепящего света, крикнула:
– Извините нас, пожалуйста! Мы просто сильно испугались! Мы не сделали ничего дурного!
– We come in peace!18 – крикнул, передразнивая меня, Иван, которого несло сегодня весь вечер.
Луч немного сместился. На пороге комнаты стоял седобородый дед в рясе.
– Мы пришли сюда с… исследовательскими целями, – сказала я.
– Полиция разберется, зачем вы сюда пришли, – проскрежетал дед мстительно.
«Ох, черт, вторая дверь – та, возле которой я поскользнулась, так и осталась открытой!» – пришло запоздалое понимание.
Принесла же нелегкая архивариуса, а это был, видимо, именно он. Надо сказать, мысль о слежке вообще не посещала мою голову. Это здание казалось таким забытым и выключенным из жизни, особенно по сравнению с тавернами по соседству.
Старичок посторонился, пропуская нас, а когда мимо прошел Иван – еще и попятился.
Под его конвоем молча миновали коридор. Поднимаясь к злополучной двери, Иван негромко процедил мне в спину:
– Полиции я скажу, что ключи передал друг дяди, но для чего – не знаю. Типа сходил посмотреть. А ты пошла за компанию.
– Угу… А как ты узнал, от чего ключи?
– Скажу, видел их у дяди прежде и якобы он объяснил, что они от архива.
– Мне кажется, старикан не видел, что мы там делали, – прошептала я, очутившись в архивной комнате.
Иван не ответил.
Выйдя