себе подобных и саморазрушение. В принципе, конечно, он прав, но разрушение не всегда есть агрессия, это лишь изменение. Я же, немного поразмышляв, пришла и к другому выводу. Вот представь, будешь ты находится в пустой комнате один на один с человеком, неважно какого пола, но у него будет один рукав задёрнут, а другой опущен, что ты почувствуешь?
– Ну, раздражение наверно, это же по-дурацки выглядит, если один рукав задёрнут, а другой опущен. Я подойди и опущу второй рукав, ну или задёрну другой.
– Вот! А разве есть в этом какая-нибудь природная необходимость? Угрожают ли эти рукава твоей жизни, или быть может, таким образом, ты добудешь пищу? Нет! Это необоснованная агрессия! Агрессия, не имеющая природного начала, та самая агрессия, которой нет у животных, которая есть только у человека, которая, как раз и делает человека человеком. Эта самая агрессия позволяет нам необоснованно изменять мир вокруг нас. Вот идёшь ты по дороге, на твоём пути алюминиевая банка, изменение её положения тебе не принесёт никакой пользы, но при этом ты всё равно постараешься пнуть её или наступить на неё, просто ради того что бы изменить что-то. Вот это желание изменить независимо от природных позывов, желание разрушать, или создавать, и есть Творчество. Вот ты думала, что агрессия это плохо, что это есть насилие. А вот и нет! Насилие может происходить и по природной причине, добыча еды, защита себя или своего потомства, и не нести никакой агрессии. А вот, например утренняя служба в храме будет агрессией, потому что священник машет кадилом, и читает молитвы желая добиться прощения грехов своих прихожан. С точки зрения природной-сексуальной энергии в этом нет толку, а он всё равно это делает, так как желает что-то поменять.
– И Я так понимаю, ты ведёшь к тому, что всё, чем мы (люди) сейчас владеем есть плод агрессии.
– Да-да! Именно так! Всё это есть плот агрессии-желания менять, плод творчества другими словами. Зачем людям картины? Зачем нам книги и музыка? Зачем нам кулинария, когда наш организм может спокойно питаться первичными составляющими? Желание менять. Примитивным животным этого не дано, а нам дано. И в чём-то Мишка был прав.
– В чём же?
– В том, что насилие и разрушение тоже есть агрессия. Если покопаться в истории то можно заметить, что самые крупные технологические прорывы, и прорывы в искусстве были в послевоенные времена. После конца акта массового насилия в людях оставалась ещё куча агрессии, которую нужно было куда-то девать, вот они и девали. Таким образом, например, родился постмодернизм, одно из самых многогранных направлений в творчестве, когда вторая мировая война закончилась, а агрессии ещё хватило на такую гору придумок. Да и вообще можно раскинуть по карте и посмотреть, что прогресс активен только там, где есть жажда насилия.
– А люди?
– В смысле люди?
– Ну, вот например, взять художника, он должен быть агрессивным что бы быть гениальным?
– Безусловно! Без агрессии художник не создаст ничего