вьётся почти неприметная тропинка, выбитая когда-то козами, перегоняемыми проворными прованскими пастухами к ласковым лугам.
Пройдя по извилинам этой тропы, спускаясь и поднимаясь по залитым солнцем склонам, слушая шум моря, доносящийся снизу, шелест листвы и пение птиц, когда оглянувшись можно отыскать взглядом далёкие городские крыши, покрытые весёлыми зайчиками солнечных лучей, припав на колено напиться прохладной воды из древнего источника, где по замшелым зеленым и гладким камням журчит хрустальная влага.
Внезапно, возле каменистых развалин – видны только поваленные несколько колонн, надтреснутых, побелевших от ветра и солнечных лучей, заросшие травой забвения – тропа раздваивается, но мы, читатель, не раздумывая повернём вправо, спускаясь к морскому берегу. Среди сотен маленьких бухт, гротов – сверкающих в закатном солнце мокрыми отшлифованными волной камнями с накипью пены и водорослей – пойдём по кромке воды, шурша отполированной галькой, огибая валуны и вдыхая вечерний настоянный солёный воздух.
Остановимся и послушаем.
– Ты давно здесь?
Сбегая вниз легкими шагами, в платье, босая, волосы распущены, перевязаны лентой над разлётом бровей.
– Я забываю о времени, когда слышу твои торопливые шаги.
Взяв её руки, покрыл поцелуями.
– Когда вы уходите?
– Через три дня, товар расходится быстро. Джандаль торопится домой. В Египет вскоре привозят пряности из Мекки, куда она доставляется караванами из Индии. Арабские купцы всю жизнь проводят в пути. Я тоже хотел стать похожим на них, пока не встретил тебя, Кастеллана.
– Я принесла тебе то, что обещала. С разрешения отца.
Сказала, что за эти монеты мне привезут шёлк. Она раскрыла ладонь и Муфид ахнул.
Экю – золотая монета с изображением солнца над короной, короля Филиппа Пятого. Вторая же была просто изумительна; английский флорин Эдуарда Третьего с королём на троне, по обе стороны – леопардовые головы.
– Я привезу тебе за это не только шёлк. Египет славен сурьмой и пудрой для женщин. Ты станешь самой красивой в Марселе.
Обняв, жарко целовал до того мига, пока она не сдалась, пленив его гибким телом с запахом сухой травы, острой грудью и торопливыми руками.
Оставим их читатель, то, что принадлежит двоим – требует уединения.
Осман, глядя в тёмное окно, раздумывая над услышанным, увидел – на вечернем небосклоне вспыхнула зелёной искоркой первая звезда. На черном фоне светлели тонкие минареты Айя-Софии.
– Что было дальше?
Марухд соединил ладони. Улыбнулся.
– Вижу полёт твоей мысли, Осман. Однако продолжу.
Вернувшись, Селим-Паша упрятал монисто, тем самым стараясь забыть о предавшей его жене. Делалось всё по правилам древних правителей. Одни рабы готовили тайник. Другие уложили туда содержимое и замуровали. Затем все были казнены. Когда тайну знает один – она остаётся тайной.
Взгляни.
Марухд