берега торчат острые скалы и из воды высовываются морские выдры. А на другом краю есть маленькая бухточка, которая не видна с главной дороги. В бухточке причалены к берегу несколько рыбацких лодок. Мы с Диллоном не должны одни подходить к воде – ну, по крайней мере, нам этого никогда не разрешали. Иногда мне хочется думать, что этого правила больше не существует, потому что мама с папой особо про это не говорят, но время от времени кто-нибудь из них психует, если мы приходим домой поздно, и ругают нас за то, что мы купались. Запрет дурацкий, если задуматься, – как мы можем не подходить к воде, если мы окружены ею со всех сторон? У меня свое правило: подходить к воде – нормально. Главное, не входить в нее.
После школы Диллон уходит с Ларой – может быть, чтобы не слушать мои вопросы, – а я отправляюсь прямиком к бухте, к лодочному сараю. Сарай притулился у деревьев, растущих вдоль узкого галечного пляжа. Это высокая деревянная постройка с большими арочными дверями, выкрашенными красной краской, и крышей, покрытой металлическим шифером. Впритирку к лодочному сараю на покосившихся деревянных сваях стоит здание бывшего яхт-клуба. Яхт-клуб несколько лет назад перебрался в новенькое, с иголочки, здание в Инвернессе. Бухта там блестит и сверкает. Так что этот клуб заколочен, а лодочным сараем давно никто не пользуется. И это мое секретное укромное местечко. Мое убежище.
Когда я иду по берегу, в меня чуть не врезается чайка, и мне приходится свернуть к воде.
И тут я замечаю лодку. Лодка маленькая, с оглушительно громким мотором. Мотор чихает и выбрасывает облако черного дыма, когда лодка подтягивается к скалистой стене бухты, где рядом с каменным уступом стоят на якорях другие рыбацкие лодки. В лодке четверо парней. Они веселятся, толкают друг дружку плечами. Парни постарше меня, им лет по семнадцать – восемнадцать. Я сажусь на гальку и делаю вид, будто смотрю на море. На троих странная одежда – поначалу я принимаю ее за легинсы, но, приглядевшись, понимаю, что это гидрокостюмы со спущенными с плеч рукавами. Рукава болтаются и походят на добавочные ноги. Один из парней голый по пояс. Даже издалека видно, какой он крепкий, мускулистый. Двое в футболках, а четвертый одет в черное с головы до ног – черные джинсы, плотная толстовка с капюшоном, солнечные очки. Такое чувство, что все четверо одеты для разной погоды. Они выбираются на вырубленный в камне причал по ржавой металлической лесенке. Первым идет парень, который с ног до головы в черном. Он с тяжелой на вид сумкой через плечо, в другой руке у него ласты. Смех парней наполняет сумерки, и мне грустно из-за того, что у меня нет компании друзей, в которой я могла бы проводить время. Парень в куртке с капюшоном смотрит в мою сторону, и я отвожу взгляд. Когда парни поворачиваются ко мне спиной, я на корточках забираюсь под помост покосившегося здания яхт-клуба и ползу по кучкам мусора и гальке к оторванной доске в стене лодочного сарая. Ширины щели хватает ровно для того, чтобы я могла протиснуться.
Внутри лодочного сарая лежит одна-единственная лодка – заплесневелая байдарка. Наверное, раньше она была оранжевая,