прочла в его взгляде: «Не вздумай!».
– А что, – мужчина усмехнулся, – неплохая идея.
Он произнес еще несколько предложений, из которых Таня запомнила лишь то, что ее приняли. Почти приняли – оставалось лишь произнести клятву. Она не верила своим ушам.
Спустя час, когда в подвале появились еще несколько мужчин в форме и двое парней в штатском, Таня, стоя в самом центре, начала произносить клятву:
– Я, Татьяна Зимина, вступая в ряды членов антифашистской подпольной организации перед лицом своих друзей по оружию, перед лицом родной многострадальной земли, перед лицом всего народа торжественно клянусь: беспрекословно выполнять любые задания организации; хранить в глубочайшей тайне все, что касается моей работы здесь. – Она на секунду замолчала, быстро оглядев всех, вдохнула побольше воздуха и продолжила: – Я клянусь мстить беспощадно за сожженные, разоренные города и села, за кровь наших людей, за мученическую смерть героев-соотечественников. И если для этой мести потребуется моя жизнь, я отдам ее без минуты колебаний. Если же я нарушу эту священную клятву под пытками или из-за трусости, то пусть мое имя, мои родные будут навеки прокляты, а меня саму покарает суровая рука моих товарищей. Кровь за кровь, смерть за смерть!
Повисло молчание, как только она закончила свою речь. Сердце стучало в груди с такой силой, что Тане казалось, что оно вот-вот выбьет ей ребра. Колени подкашивались, руки дрожали.
Она была принята в антифашистскую подпольную организацию Югова. Окончательно и бесповоротно.
Глава 3
29 июля 1942 г.
Таня протирала сухим полотенцем стаканы, изредка поглядывая на улицу через окно. После того, как она была принята к Югову, дядя Миша сказал, что с ней свяжутся, как только будет подходящее для нее задание. А пока ей нужно было подготовиться. Они договорились, что никто из своих в бар не сунется – здесь скорее всего будут немцы, от которых Таня будет получать информацию. Ей же самой выдали удостоверение, что, мол, занимается в балетной студии кляйнис-театра у Инны Мир. Постоянно ходить на занятия ей туда не надо было – только лишь иногда приходить в сам театр и в гримерке ждать кого-нибудь от Югова, чтобы передать информацию.
Прошло пять дней с тех пор, как Таня встретила того немца. Каждый день, находясь в баре, она ждала его. Сама не знала, почему и зачем, но ждала. «Я знаю, что он – враг, но… – думала она. – Но все-таки как же он был не похож на всех остальных немцев. Хотя, может, мне всего лишь показалось. Может, он и есть самый обыкновенный немец. Может, они все такие… Но если они все такие – добрые и веселые, – то кто же убивает наших там, на фронте?»
Закончив со стаканами, Таня прошла в подсобку. Уже в третий раз, как будто что-то могло измениться, проверяла запасы. Около ста литров пива и почти шестьдесят литров водки. Вина не было. Последний завоз был еще до оккупации. Сейчас же, когда продуктов почти не было, ей вряд ли кто-то завез спиртное.
Тут девушка услышала, как в зале звякнул колокольчик над дверью; послышались шаги. «Пришел!» – с радостью подумала