маленьких Джейсонов Куперов. Джесс, не хочешь мне помочь в этом?
Женщина усмехнулась, затем, поставив стакан на стойку, быстро взмахнула рукой перед лицом Купера, отчего тот чуть не упал со стула.
– Ты слишком пьян для таких целей, солдат, ты даже толком сидеть не можешь, не говоря уже о том, чтобы заводить детей.
Смех посторонних посетителей заставил Купера несколько напрячься.
– Смейтесь, смейтесь. Вы только и можете это делать.
Вскоре огромный гогот, вызванный ответом барменши, утонул в нарастающем гуле танцующих посетителей. Музыка стала громче, а температура ощутимо поднялась. Люди прибывали и вскоре их стало так много, что в помещении нельзя было сделать шагу, чтобы не задеть кого-то или толкнуть. Дженкинс сидел рядом. Поглядывая на изрядно выпившего Купера, он старался не пропустить момент, когда тот начнет бушевать и распускать руки. Так бывает всегда, когда он появляется в баре, но раньше ему все сходило с рук, однако теперь, в сезон бурь, такие действия могли повлечь очень серьезные последствия. Дабы не допустить этого, высокий чернокожий солдат пересел со своего места поближе к Джейсону и, слегка подождав, стал трясти его за плечи.
– Джесс, ему больше не наливай. У нас завтра патруль, не думаю, что это пойдет ему на пользу.
Услышав эти слова, женщина попыталась вырвать стакан из рук пьяного солдата, но тот сопротивлялся до последнего, пока в дело не вступил его коллега.
– Ну вот опять, даже расслабиться толком не дают. – с нескрываемым недовольством пробормотал Купер. – Почему мне все всё запрещают? Дженкинс, старина, мы находимся в единственном месте на этой чертовой станции, где можно делать что-то не по приказу. Это райский уголок свободы. Куба в миниатюре. Весь этот комплекс – один большой сгусток уставов и правил, проклятие, здесь даже в туалет без разрешения сходить нельзя. Все контролируется и отслеживается, могу я хоть на этот маленький период времени почувствовать себя свободным и, расправив крылья, устремиться навстречу своей мечте.
– Смотри со стула не упади.
По барной вновь разлился гулкий смех.
– Знаешь в чем твоя проблема, Стив? Ты слишком серьезный, настолько, что меня, порой, тошнит от твоего угрюмого лица. Давай взбодрись! Наша жизнь и так не слишком богата на приятные вещи: серые дни, пролетающие со скоростью звука, и похожие друг на друга как патроны в пулеметной ленте, вездесущий холод, смерть, идущая за нами по пятам, одна и та же еда на завтрак, обед и ужин, которая больше похоже на отрыжку дикого животного. Мы перестали быть людьми, простыми, у которых есть свои мечты и стремления, которым не чужды простые человеческие чувства. Нам приказывают убивать – мы убиваем, нас отправляют на смерть – и мы спокойно идем ей навстречу. Мы чертовы зомби, Стив! Без права на собственное мнение и возможность сделать не так как приказано. И вот сейчас, когда я так хочу забыть весь этот кошмар, утопить его в этом стакане, ты говоришь мне о том, что мы сами выбрали такой путь. Конечно,